Онлайн книга «Четвёртый Рим»
|
— Отдай… мой… телефон! У меня дрожит голос, я чувствую, что вот-вот разревусь, совсем как недавно, на сеансе со своей группой. Только тогда я сделала это от ощущения собственного бессилия, а сейчас — от злости и обиды. На него, но больше на себя. — Какой телефон? Ты что несёшь, вообще? Эй, ты её знаешь? Прекрасно, теперь он пытается выяснить, кто я такая, у своей подружки. — Нет! Испуганная перво-второкурсница рывком натягивает футболку и, спрыгнув с подоконника, пятится в темный угол. — Трусы не забудь! — зло выкрикиваю ей я, на что тут же получаю ответ: — Пошла в жопу! Что я делаю? Зачем я это делаю? Как я могла вляпаться в такой безобразный скандал? Я же выдержанный, адекватный человек… — Отдай! Мне! Мой телефон! А этот — забирай, он мне не нужен! Чем сильнее его рука сжимает мое запястье, тем яростнее я требую свое, продолжая дёргаться в попытках то ли лягнуть, то ли боднуть его головой. — Ты что — дура? Ты с кем меня путаешь? Не брал я у тебя никаких телефонов! — Брал! Брал! На перроне метро, еще мои переписки и пошлые смс-ки хотел почитать! Почитал? Всё? А теперь гони назад мою трубку! Где мой Алкатель, я тебя спрашиваю? Куда ты его дел? Это моя личная вещь, я требую, я… я заявлю на тебя, если не вернёшь! Вместо ответа чувствую, как ноги сами несут меня куда-то из рекреации, и только потом понимаю, что это он тащит меня на свет, и продолжаю орать так, что вдалеке слышно хлопанье дверей. Кажется, местные, привлечённые воплями в коридоре, выходят, чтобы найти и убрать источник шума, слишком громкий даже для вечера празднований. Чего доброго та самая коменда, которой никто так и не купил шоколадки, услышит и поднимается на этаж, и тогда нам всем кранты. Яркий свет ламп коридора теперь слепит и меня, но я успеваю заметить, как вытягивается его лицо и ослабевает хатка рук. — Бля-я… Женька?! Ага, дошло. Узнал наконец-то. — Ты что здесь делаешь? — Я здесь… живу! — Да не ври. — Да не вру! Гони трубку! — Слушай… — отпуская меня, в примирительном жесте Ромка поднимает руки и делает шаг назад. — Подожди… Это в натуре ты? — Ребят, у вас все нормально? К нам начинают подходить местные студенты, почти все под хмельком, как, кажется, и Ромка. Стоя напротив, он слегка пошатывается, поправляясь взъерошенные волосы и как-то доверчиво жмурится. Но я больше не поведусь на его трюки. Сегодня он больше не защищает меня от дождя, а его шея вместе с воротом футболки красноречиво запачкана помадой. Это и решает все. — Нет! — оборачиваясь на голос, заявляю я. — Вот этот чувак… — тычу пальцем в Ромку, — он меня ограбил! Он украл у меня мобильный телефон! Вызывайте милицию! — Женька, не гони! Ты что несёшь? — Ну-ну, стоп, сестренка… Ромыч, это же пиздеж? — Да конечно пиздеж. Сестренка перепила слегка, вот ее и глючит. — Ах ты… Мудак! Даже задыхаюсь от такой наглости. От его доверчивой растерянности не остаётся и следа, теперь он смотрит на меня пристально-хитрым взглядом, как будто говоря: «Ладно, ты первая начала». Привлеченный нашими воплями, народ продолжает сбредаться, в то время как первый миротворец, пятикурсник Витёк, хочет решить проблему так, чтобы она не вышла за пределы этого этажа. — Ну, все, все, ребзя! Щас все решим. Никто ж не хочет в ментовку, да? Поэтому давайте, тихо-мирно. Сестренка, у тебя вот это что за мобила? А? — Это — его! С этими словами и продолжаю активно совать Ромке его же трубку, а он, держа руки за спиной, упорно не желает ее брать. — Ромыч, так это твоё? — Ну… когда-то было. Я ей подарил. — Ты не дарил мне ничего! — Сестренка, тише, тише. Будем считать, что подарил. Потому что если не так, то выходит, что мобилу сперла как раз ты, а это, сама понимаешь, некошерно. Негромкий смешок, пробегающий по рядам свидетелей наших разборок, говорит о том, что симпатии в этом споре явно не на моей стороне. — Ромыч, а у тебя там что? Покажи свою мобилу. Чтоб все по-честному было. У нас тут типа такая очная ставка, да, ребзя? — Вот моя. Его рука ныряет в карман джинсов, совсем как и в прошлый раз, и достаёт оттуда… совсем новую трубку, тоже Нокиа, но какую-то другую модель, уже в металле и с каким- то раздвижным корпусом. Еще один аппарат, которого я никогда не видела, еще круче, чем тот, который у меня в руках. — Ого, нихуяшечки! Крутая труба! Это че, твоя, сестренка? — Н…нет. У меня была Алкателька. Маленькая такая. Он у меня ее спер. — Чет ничего непонятно. Ромыч, у тебя есть Алкателька? — Нет. — Не ври! — кричу я, топая ногой по продырявленному линолеуму со следами погашенных о него окурков. — У меня нет никакой Алкатели. — Да все правда! Ничего больше у него нет! А эта поехавшая сама на нас накинулась, и давай кричать — забери свой телефон! О, прекрасно. Милая и нежная первокурсница подала голос. Против меня, конечно же. — Прикольно, сестренка, — делает вывод Витёк. — И что выходит — имеем две трубы, и обе из них Ромыча? Только одна почему-то у тебя? И кто тут у кого что спиздил? Какого хрена весь кипеш? — Потому что она больная! Истеричка какая-то! Вполне вероятно, что перво-второкурсница говорит так не со зла, а потому что действительно испугалась. Не скажу, что я очень адекватно себя вела. И до сих пор веду. — Да ладно, народ, у меня претензий нет, — видя, что ситуация накаляется, подаёт голос Ромка. — Я же говорю — это подарок. Никто ни у кого ничего не крал. Все нормально. Ну, поспорили немного, не поняли друг друга. Женька психанула и все. Правда, Женьк? Он подходит ко мне и снова ощутимо сжимая руку чуть повыше локтя, шепчет на ухо: |