Онлайн книга «Отчаянный шантаж»
|
Что с ней происходит? Почему она это делает? О боже! А что, если Филип дома, но не один? Она не переживет унижения. Они ничего не обещали друг другу. Филип имеет полное право встречаться с другими женщинами. Насколько она знает, у него полно женщин. Она вообще не должна была заводить этот роман. Она не имеет права заявляться к Филипу без приглашения, без предупреждения. Все привитые ей родителями правила хорошего тона громко предупреждали: «Нажимай кнопку первого этажа и беги». Им вторила гордость: «Поворачивай обратно, пока еще есть шанс избежать унижения». Сибил понятия не имела, что заставило ее отмахнуться от этих настойчивых призывов и подойти к двери с номером 1605. "Не делай этого, не делай этого, не делай этого», – крутилось в мозгу, когда она смотрела на собственный палец, нажимавший на кнопку звонка. «О боже, о боже, о боже! Что я наделала? Что я скажу? Как смогу объяснить?» "Господи, сделай так, чтобы его не было дома», – это была ее последняя мысль перед тем, как открылась дверь. – Сибил? – Глаза Филипа распахнулись от удивления, губы изогнулись. "Господи, помоги мне», – беззвучно прошептала она. – Прости. Я должна была позвонить. Я не думала… я должна была…. Я приехала в город и… – Подожди, отдай мне пакеты. Ты скупила весь магазин? – Филип уже выдергивал мокрые полиэтиленовые пакеты из ее заледеневших пальцев. – Ты совсем окоченела. Входи. – Я должна была позвонить. Я… – Не глупи. – Филип поставил пакеты на пол и начал стаскивать с Сибил плащ. Во все стороны полетели брызги. – Почему ты не предупредила меня? Когда ты приехала в Балтимор? – Я… около половины третьего. Деловая встреча. Я просто… дождь идет, – выпалила Сибил, ненавидя и презирая себя. – Я не привыкла водить машину в час «пик». Если честно, я вообще не привыкла водить машину и немного нервничала. Сибил говорила и говорила, а Филип внимательно смотрел на нее, приподняв брови. Ее щеки раскраснелись, но вряд ли от холода. Голос дрожал и срывался. Она явно не знала, куда девать руки. И все это было так не похоже на сдержанную, уравновешенную Сибил. Плащ спас ее элегантный серый костюмчик, но туфли промокли, а в волосах сверкали капельки дождя. – Ты нервничаешь, – сказал Филип, растирая ее руки, согревая их. – Расслабься. – Я должна была позвонить, – в третий раз повторила Сибил. – Это неприлично, грубо, бесцеремонно… – Ничего подобного. Может, немного рискованно. Если бы ты пришла двадцать минут назад, то не застала бы меня. Сибил, расслабься. – Хорошо. Она закрыла глаза и стала делать дыхательные упражнения, а Фил с удовольствием наблюдал за ней. Вдох – выдох. Вдох – выдох. Очень медленно. Вдох – выдох… – Неужели это действительно помогает? Сибил ответила с едва заметным, но все же раздражением: – Многочисленные исследования доказали, что приток кислорода и концентрация сознания облегчают стресс. – Не сомневаюсь, но я проводил собственные исследования. Давай попробуем по-моему. – Филип потерся губами о ее губы сначала легко, потом настойчивее, согревая, смягчая, убеждая. – Точно. Мой метод лучше, – прошептал он, погружая лицо в ее мокрые волосы. – Для меня гораздо лучше. А как насчет тебя? – Подобная стимуляция – также испытанное лекарство от стресса. Филип тихо рассмеялся. – Боюсь, ты меня сведешь с ума. Хочешь вина? Почему-то в тот момент ей не хотелось уточнять, что он понимает под безумием. – Один бокал. Хотя мне не следует пить. Я за рулем. "Только не сегодня ночью», – подумал Филип, улыбаясь. – Присядь. Я мигом. Филип исчез в соседней комнате, а Сибил вернулась к своим дыхательным упражнениям. Когда нервы немножечко успокоились, она огляделась. Главенствующее место в гостиной занимали огромный угловой диван, обитый темно-зеленой кожей, и такие же кресла. На журнальном столике – стеклянная красавица-яхта, несомненно, авторская работа, и две толстые белые свечи в старинных подсвечниках. В дальнем конце комнаты – маленький бар с парой табуретов, обтянутых черной кожей. На стене за стойкой бара – реклама бургундского «Нуи-Сент-Джордж»: восседающий на бочонке улыбающийся кавалерийский офицер в форме восемнадцатого века с курительной трубкой в одной руке и бокалом вина в другой. Белизна стен оживлена картинами. Рекламный постер шампанского «Теттингер» в рамке: элегантная женщина – точно Грейс Келли – в облегающем вечернем платье с бокалом пузырящегося вина. Репродукция Хуана Миро, изысканный осенний пейзаж. Светильники – и современные, и начала века. Светло-серый ковер с высоким ворсом. Широкое окно без штор. Очень изысканная, очень мужская комната. Когда вернулся Филип с двумя бокалами вина, Сибил восхищалась резной скамеечкой для ног, похожей на свинью. – Мне нравится твоя свинка. – Мне тоже. Не хочешь рассказать, как провела день? – Я даже не спросила тебя о твоих планах. Филип был босым, в мягком черном джемпере и джинсах, однако это не значит… – У меня не было никаких планов, но теперь есть. – Взяв Сибил за руку, Филип подвел ее к дивану. – Ты сегодня встречалась с адвокатом. – Ты знал? – Он – мой друг и держит меня в курсе. – Ну, кажется, он уверен, что вы получите постоянную опеку. Правда, я не смогла убедить маму сделать заявление, – призналась Сибил с виноватым видом. – Она сердится на тебя? Сибил глотнула вина. – Да, сердится и несомненно сожалеет о своей минутной слабости. Филип взял ее за руку. – Тебе тяжело, – сочувственно сказал он. – Прости. Сибил перевела взгляд на их сплетенные пальцы. – Я – большая девочка. И поскольку новости, ставшие сенсацией в Сент-Крисе, вряд ли перелетят Атлантику, мама переживет. – А ты? – Жизнь продолжается. Как только будут улажены все формальности, у Глории не останется причин беспокоить тебя, твою семью, Сета. Думаю, она продолжит причинять неприятности самой себе, но с этим я ничего не могу поделать. И не хочу. «Равнодушие? – подумал Филип. – Или оборона?» – Даже когда мы уладим все формальности. Сет останется твоим племянником. Никто не собирается мешать тебе видеться с ним, стать частью его жизни. – Я – всего лишь напоминание о его старой жизни, – с горечью сказала Сибил. – Просто чудо, что раны, нанесенные Глорией, не столь глубоки. Если Сет и сможет стать нормальным человеком, то только благодаря твоему отцу, тебе и твоей семье. Мне он не доверяет, Филип, и у него есть на это причины. |