Книга Не верь, не бойся, не проси. Книга 2, страница 33 – Морвейн Ветер

Янка ждала Михаила у входа в боулинг клуб – тот всегда ходил погонять шары по субботам, брал с собой жену и двоих детей. Старшему было шестнадцать, младшей – десять, и если бы Янка не знала, никто бы не подумал, что сама она, как выразился Яр, «в его вкусе».

Она издалека наблюдала, как высаживаются из машины все четверо – отец выглядел старым и слишком полным, чтобы интересоваться хоть чем-то, кроме еды и пива. Жена же, несмотря на почтенный возраст, была вполне ещё ничего. Сын Михаила, напротив, выглядел старше своих лет, и Янка вполне могла бы решить, что они ровесники, если бы не видела досье на всю семью.

Она отклеилась от стены, когда до уважаемой четы оставалась всего пара метров, и тут же поймала собственное отражение в глазах Михаила.

– Привет, – Янка улыбнулась.

– Яночка, – взгляд Михаила стал осторожным, но и каким-то сальным. – Ты что здесь делаешь?

– Яна! – Диана, жена Михаила, расплылась в улыбке и протянула к ней руки. – Из Англии вернулась, да?

– Скоро уезжаю опять, – Янка будто бы нехотя оторвала взгляд от Михаила и перевела на его супругу, а потом на сына. – Как оно, Макс?

Макс посмотрел на неё с недоумением.

– Он не помнит, – пришла на выручку обоим Диана, – пять лет же прошло. Ты тут одна или с отцом?

– Одна. Парень был, да вот… – Янка развела руками. – Больше нет.

Диана понимающе покивала головой. Затем посмотрела на мужа.

– Мишуль, возьмём её с собой, а?

Михаил поджал губы. Колебался он недолго. Самообладание его дало трещину, и он кивнул.

За весь вечер не произошло почти ничего.

Янка чувствовала себя неловко рядом с людьми, которые ей доверяли. Которые вот так легко пускали её в свою семью. Даже Максим вскоре оттаял и всеми правдами и неправдами пытался выбить из неё пару флаеров в клуб. В глазах мальчишки светилась зависть – вот уж кто в самом деле был бы рад поиграть в клубмейкера.

И в то же время Янку не оставляло ощущение, что она здесь чужая. Ей казалось, что все вокруг видят сальные взгляды, которые то и дело бросал на неё Михаил. И в самом этом семейном кругу она была как сорняк в огороде – на сердце невыносимо давило чувство вины за то, что она должна совершить.

Вечер уже подходил к концу, когда она отпросилась в уборную – без задней мысли, разве что можно назвать задней мыслью желание ненадолго оказаться в одиночестве.

Вышла из главного зала, повернула в коридор… И замерла перед двумя табличками, на одной из которых треугольничек был повёрнут углом вверх, а на другой – вниз.

Что-то подсказывало ей, за первой дверью можно только отсидеться, а вот за второй – наконец-то получить то, ради чего затевался этот вечер и с чистой совестью свалить домой.

Она повернула направо. Радуясь тому, что внутри никого нет закрылась в кабинке и закурила. Выкурила сигарету и, выйдя в общее помещение, замерла, увидев прямо перед собой массивную фигуру Михаила, намертво перегородившую проход.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Михаил, едва Янка оказалась перед ним.

– Угадай, – ответила Яна и прямо посмотрела ему в глаза.

– Не валяй дурака, девочка. Ты ведь с Толкуновым, так?

Янка сглотнула и отвела взгляд.

– Так, – сказала она тихо.

– Так какого хера ты там заливала? Про парня и про клуб?

– Я не врала, – Янка осторожно подняла глаза. – Про клуб. Ну, про парня, да. Мне просто надо было с вами поговорить.

– Нафига?

– Из-за отца.

Михаил молча смотрел на неё, и Янка поняла, что нужно продолжать.

– Вы видели, как он со мной говорил?

– Ну.

– Я думала, – Янка снова сглотнула, – думала, может, вы сможете на него повлиять? Я… Ну, я не хочу, чтобы между нами с ним было так…

– Так какого ж хера ты тогда переметнулась к Толкунову? – процедил Михаил.

Янка отвела глаза. Ответа придумать она не могла – разве что рассказать, что тот купил её, вернее выкупил, когда отцу было на неё плевать.

– У меня не было выбора, – выдавила она наконец. – Он мне угрожал.

Михаил продолжал сверлить её сальным взглядом, а затем шагнул вперёд. Положил руку на затылок, чуть помассировал и тут же оттянул волосы назад, заставляя запрокинуть голову.

– И что мне будет за этот разговор?

– Всё…. – выдохнула Янка. Смотреть в глаза Михаилу уже не было сил, и она опустила веки, но это явно убедило Михаила лучше, чем любой взгляд.

– Девочка… – выдохнул он и, наклонившись чуть-чуть, коснулся её губ. Ткнулся языком между ними, проникая во влажное нутро. Язык был скользким и неприятным. Кроме Яра, это был первый мужской язык, исследовавший её рот, и Янка поняла абсолютно отчётливо, что если бы он был по-настоящему первым, Янка не увлеклась бы мужчиной никогда.

Рука Михаила скользнула по её спине, задрала подол короткого платья и принялась путешествовать по заднице. Прижала плотней, так что Янка бедром ощутила прикосновение к паху Михаила. От жары, влажности, запаха чужого пота её начинало тошнить, и она не знала, смогла бы сдержаться или нет, если бы дверь не хлопнула, и Михаил не отскочил сразу на два шага назад. Он стоял, тяжело дыша. Одутловатое лицо его раскраснелось, а на висках проступил пот.

Янка отвернулась и уткнулась взглядом в фигуру незваного гостя, нарушившего их уединение.

Иван кашлянул в рукав и прошёл к писсуарам. Расстегнул ширинку и принялся делать своё дело, не глядя ни на кого.

– Завтра, – выдохнул Михаил. Дрожащими руками нашарил во внутреннем кармане пиджака визитку и сунул Яне в ладонь. Затем развернулся и вышел в коридор.

Янка снова посмотрела на Ивана, который спокойно заправлял свои причиндалы в штаны.

– Заснял? – спросила она.

– Ага. Ты бы ещё в кабинку его затащила. У меня ж, блядь, видеокамер как в Голливуде.

– Да или нет? – процедила Яна, чувствуя, что ещё немного – и она окончательно выйдет из себя.

– Нет, – буркнул Иван. – Не успел.

Янка развернулась и поправила юбку.

– Поехали домой, – приказала она.

– А эти? – Иван кивнул на дверь.

– Придумает что-нибудь.

***

Той ночью Янка не спала. Она приехала домой за полночь и тут же поняла, что Яра ещё нет.

От этой мысли стало тоскливо – меньше всего она хотела оставаться в одиночестве до самого утра. В ушах ещё звенел заливистый смех Дианы, перед глазами стояли широко распахнутые глаза Максима. Они остались там, в обрамлении электрического света и простого семейного тепла, которого Яне не суждено было увидеть никогда.