Книга Девять. Отбор по моим правилам, страница 91 – Екатерина Романова

Снаружи гудела возбужденная толпа, накрапывал назойливый дождь, нервничали и ржали кони, играла торжественная музыка.

– Что-то мне подсказывает, у вас есть план на этот счет.

– Не только план.

– Поторопимся, – прервал Четыре, накидывая капюшон. – Ритуал вот-вот начнется.

Музыка и правда оборвалась. Тревожно ударили барабаны, а леди Балинуэй поднялась на высокую трибуну. Поляна перед знакомой тропой была битком набита людьми, распорядительницу мы почти не видели, зато хорошо слышали ее голос, усиленный магически.

– Люди Саввелия уже здесь, – оповестил Четыре, когда мы прошли контроль и влились в толпу. – Выступаем по вашему сигналу.

Его величество кивнул и сжал мою ладонь.

– Удачи.

– Она ей не нужна, – усмехнулся друг.

– Она вам понадобится, лорд Гадай. Очень скоро. А с тобой, Рейна, все будет хорошо, я обещаю.

– Я битый час отбивала тебя от архатов, ты и глазом не моргнул, что изменилось?

Вместо ответа Вэйлиан очаровательно мне подмигнул и растворился в толпе вместе с Патриссией и Четыре.

– Он капитально в тебя втрескался, Рейна, – обличительно заявил Четыре.

– Если еще и ты скажешь, что нам не быть вместе, я тебя ударю.

– Ты девочка умная, разберешься. Просто помни, когда не сложится, у тебя есть надежная запасная гавань.

Четыре и надежность? Серьезно?

Я усмехнулась и, заняв оговоренную планом позицию, прислушалась к леди Балинуэй.

– Мы все скорбим по его величеству. Я лично носила его на руках. Видела первые шаги. Наблюдала, как маленький Вэйлиан мужает и превращается в мудрого, справедливого, достойного правителя. Но траур не может длиться бесконечно, а сила источника требует покорения. К счастью, над Гардейрией просиял луч надежды и Анаги открыл нам нового полностихийца, который в данную минуту вошел в Источник и, уверена, выйдет из него новым императором Гардейрии.

Толпа вяло загудела, не то поощряя Андора, не то скорбя по Вэйлиану.

Ожидание затянулось. Дождь усиливался. Леди Балинуэй перестала улыбаться, намокла и ушла со сцены. Барабанщики устали и то и дело сбивались с ритма. Народ заволновался. Мало кто помнил, как быстро покорил источник Вэйлиан, но тревога витала над толпой как стая ворон.

– Почему так долго?

– Что происходит?

– Почему не вспыхивают факелы?

– Кто-нибудь выключит этот дождь?

Где-то надрывно заплакал ребенок, заржали кони, а потом барабанщики стихли, потому что с тропы выбежал взволнованный лорд Огня и что-то прошептал леди Балинуэй.

– Приготовься, – напомнил Четыре, и, когда раздался оглушительный громовой раскат, а небо располовинило яростной молнией, я, что есть мочи, заверещала.

– Мятежники!!! Спасайся, кто может!!!

Вызвать у толпы панику – элементарное дело. Достаточно действовать уверенно, объявить о проблеме и дать указание к действию.

– Бежим!!! – провизжала для особо непонятливых.

Неповоротливая толпы дрогнула, шевельнулась, и с истеричными воплями поползла в разные стороны. Лихорадочные попытки леди Балинуэй убедить присутствующих в провокации не увенчались успехом, ведь сторонники Саввелия скинули плащи, и в безликой толпе их белоснежные балахоны сияли солнечными вспышками.

Манипулируя толпой следует помнить главное правило: посеяв панику, ты ее уже не остановишь и твое же детище способно тебя же и убить. Кто-то рачительный и «добросердечный» подхватил меня в образе сердобольной старушки и затянул вглубь. Самое опасное место – в центре толпы, если ты упадешь, то уже не встанешь и вряд ли выживешь, тебя раздавят в буквальном смысле и даже не заметят.

– Девять! Девять, держись, – раздался слабый крик Четыре.

Натянулась и затрещала ткань плаща. Кто-то сзади наступил на него, и меня потянуло вниз. Я лихорадочно пыталась скинуть одежду, но толпа двигалась молниеносно и мощно, как волна цунами, я не заметила, как оказалась на земле, и в плечо впился чей-то каблук.

А дальше…

Я провалилась под землю и упала в объятия мягкой и чрезмерно широкой кровати.

Не моей.

Для шпиона нет ничего хуже отставки, а меня не просто отставили, меня вышвырнули с поля боя как неразумного котенка. Да, я попала в сложную ситуацию, да, сломала бы несколько ребер, но что мне выбраться из толпы людей, когда я в одиночку порубила в капусту толпу аратов?

За окном стояла безмятежная тишина, словно там, у алтаря, не кипел бой. По небу тяжело передвигались неповоротливые черные тучи, высоко кружил одинокий сапсан, непонятно как оказавшийся над столицей, а я, обхватив себя руками, стояла в пустой комнате, и билась с непривычной тревогой. Она съедала меня изнутри смертельной болезнью, и от безвыходности хотелось выть.

Он там.

Один!

И я не могу помочь.

Так и простояла у окна, тревожно вглядываясь вдаль, пока горизонт не покрылся карамельной патокой. День тяжело смыкал веки, быстро сгущались сумерки, зажглись фонари. Вокруг их медовых головок роилась мошкара. Она глупо билась в стеклянные плафоны в отчаянной попытке добраться до света. Я стиснула зубы, сжала кулаки и хотела отпрянуть, как заметила в конце аллеи движение.

В окружении огней, под громкие молитвенные напевы, сквозь императорские ворота медленно вошла делегация во главе с его величеством, господином Маргесом и Патриссией. Император в белоснежных одеждах, с полностихийным венцом на голове и ритуальным мечом в руках выглядел настолько величественно, что невольно перехватило дух. Высокий, грозный, с праведной яростью во взгляде, широкоплечий, подтянутый… неотразимый. Даже длинная туника не скрывала, а только подчеркивала его грацию, уверенные движения, с первого взгляда выдающие хищника, главу стаи, того, кого инстинктивно боишься и уважаешь, кому помимо воли желаешь подчиниться.

Навстречу делегации высыпали придворные и стражники. Они в растерянности водили башками, но быстро поняли, что для здоровья полезнее опуститься на колено и склонить головы, пока они не покатились под ноги его величеству.

Неожиданно осознала, что вышла на балкон, чтобы лучше видеть, да еще и губу кусаю.

Вэйлиан поднял взгляд и безошибочно нашел меня среди многочисленных окон и балконов огромного дворца. Тело прострелило знакомой дрожью, и я отпрянула в тень, а потом и вовсе вернулась в комнату. Зажгла канделябры, заметила, что в углу стоит поднос с едой. Кто и когда его принес, я не заметила. Возможно, кто-то даже разговаривал со мной, но я была не в состоянии услышать.

Вскоре в коридоре раздался шум, послышался глубокий низкий голос, отдавшийся теплом в животе. Сердце ускорило бег, а, когда двери открылись, замерло.

Вэйлиан смотрел на меня, я смотрела на него, и мир перестал существовать. Если мгновенье назад в голове панически металось множество мыслей, то под чутким императорским взглядом они выстроились в шеренгу, развернулись и замаршировали прочь.