Книга Мятеж, страница 37 – Нора Робертс

Бригем всегда будет привязан к Англии, а она — к Шотландии.

Значит, пусть уезжает — это лучшее, что он может сделать. Скатертью дорога.

— Сирина?

Обернувшись, она увидела Бригема, скачущего следом. Именно тогда Сирина осознала, что ее глаза полны слез. Стыд и опасения, что он увидит ее слабой, заставили ее отвернуться и погнать лошадь вперед. Проклиная неуклюжее дамское седло, Сирина, как безумная, неслась к озеру, надеясь оставить Бригема позади. Она собиралась миновать воду и поскакать на холмы, в еще более дикую местность, где он не смог бы ее преследовать. Но Бригем поравнялся с ней и выхватил поводья у нее из рук.

— Постойте. Что за дьявол в вас вселился?

— Оставьте меня! — Сирина пришпорила кобылу, едва не выбив Бригема из седла, когда он пытался удержать обеих лошадей. — Будьте вы прокляты! Я ненавижу вас!

— Возможно, и возненавидите, если я отстегаю вас хлыстом, — мрачно отозвался Бригем. — Хотите убить нас обоих?

— Только вас. — Она всхлипнула, презирая себя за это.

— Почему вы плачете? — Он подтянул ее лошадь ближе к своей. — Кто-нибудь обидел вас?

— Нет. — Истерический смех помог ей проглотить слезы. — Я не плачу. Это все ветер. Уезжайте. Я прискакала сюда, чтобы побыть одной.

— Тогда вас ждет разочарование. — Бригем видел, что Сирина плачет, несмотря на все ее попытки это отрицать. Он хотел привлечь девушку поближе и утешить, но прекрасно понимал, что она не остановится перед тем, чтобы вонзить зубы ему в руку. Вместо рискованных действий он постарался воззвать к ее рассудку. — Я уезжаю завтра на рассвете, Сирина, но сначала должен кое-что сказать вам.

— Тогда говорите. — Она начала шарить по карманам в поисках носового платка. — И убирайтесь в Лондон или в ад.

Возведя глаза к небу, Бригем предложил ей свой платок.

— Я бы предпочел спешиться.

Сирина схватила платок, чтобы вытереть слезы.

— Делайте что хотите. Мне все равно. — Она шумно высморкалась.

Бригем спрыгнул наземь, не выпуская поводья лошади Сирины, потом протянул руку, чтобы помочь спешиться ей.

Всхлипнув последний раз, она сунула платок в карман.

— Я не хочу вашей помощи.

— Не злите меня, иначе вы получите не только мою помощь, прежде чем я закончу. — И он мигом выдернул ее из седла. — Садитесь.

— Не сяду!

— Садитесь! — повторил Бригем угрожающим тоном. — Иначе пожалеете!

— Хорошо. — Видя по его глазам, что это не праздная угроза, Сирина выбрала камень и опустилась на него, подобрав юбки и чопорно сложив руки на коленях. Теперь, когда Бригем вышел из себя, она из чувства протеста решила вести себя пристойно. — Вы желали побеседовать со мной, милорд?

— Я желаю придушить вас, миледи, но надеюсь, мне хватит сил противостоять искушению.

Сирина насмешливо пожала плечами:

— Как страшно. Должна признаться, лорд Эшберн, что ваш визит в наш дом расширил мое представление об английских манерах.

— С меня довольно этого. — Схватив Сирину за плечи, он вынудил ее подняться. — Я англичанин и не стыжусь этого. Лэнгстоны — старинная и почтенная семья. — Бригем держал ее таким образом, что ей приходилось стоять на цыпочках, глядя ему в глаза. Его взгляд был таким свирепым, какой немногим удавалось видеть, оставшись потом в живых. — В моем происхождении нет ничего, заставляющего меня краснеть, и, напротив, очень многое, позволяющее мне гордиться своим именем. Я сыт по горло вашими оскорблениями, понятно?

— Да. — Сирина только теперь поняла, что значит быть испуганной по-настоящему. Но понимать — не значит бояться. И все же она решила прояснить ситуацию. — Я не намеревалась оскорблять вашу семью, милорд.

— Значит, только меня? Или, может быть, всю Англию? Черт возьми, Рина, я знаю, что перенес ваш клан. Я знаю, что даже теперь ваша фамилия настолько непопулярна у властей, что многим из вас пришлось сменить ее. Эта жестокость продолжается слишком долго. Но не я и не все англичане преследовали вас. Оскорбляйте меня, если хотите, царапайте, кусайте, но будь я проклят, если стану терпеть все это за то, к чему я не причастен.

— Пожалуйста, — очень тихо сказала Сирина. — Вы делаете мне больно.

Бригем отпустил ее, упершись кулаками в бока. Для него было крайне редко так терять контроль над своими мыслями и поступками.

— Прошу прощения, — произнес он ледяным голосом.

— Нет. — Сирина коснулась его руки. — Это я должна извиниться. Вы правы — с моей стороны было несправедливо нападать на вас за многое, что произошло, прежде чем мы оба родились. — Теперь она чувствовала не страх, а глубокий стыд, понимая, какой гнев бы испытывала, если бы кто-то так оскорблял ее семью. — Несправедливо порицать вас за то, что английские драгуны изнасиловали мою мать. Или за то, что они отправили моего отца в тюрьму больше чем на год, так что бесчестье осталось неотомщенным. И несправедливо, — добавила она, глубоко вздохнув, — хотеть упрекать вас, потому что я боюсь этого не делать.

— Почему, Рина? Почему вы боитесь?

Сирина покачала головой и отвернулась, но граф снова схватил ее за руки. На сей раз хватка не была жесткой, но от этого она не стала более слабой.

— Надеюсь, вы простите меня, милорд. А теперь я предпочла бы побыть одна.

— Я должен услышать ваш ответ, Сирина. — Теперь его голос был почти спокойным, но все же в нем звенел металл. — Почему вы боитесь?

Подняв голову, она с отчаянием посмотрела на него:

— Потому что, если я не буду обвинять вас, то могу забыть, кто вы.

— А это имеет значение? — осведомился Бригем.

— Да. — Сирина снова была испугана, но по-другому. Что-то в его взгляде говорило ей: независимо от того, что она скажет или сделает, ее судьба уже решена. — Имеет для нас обоих.

— Имеет значение даже сейчас? — Прежде чем она успела ответить, Бригем привлек ее к себе и прижался губами к ее губам.

Сирина не сопротивлялась. Она понимала, что прекратила борьбу с ним и с собой. Если Бригем должен быть ее первым и единственным мужчиной, ей нужно принять все, что он может ей дать. Его рот был горячим, тело напряжено, как струна. Она сделала выбор, и с осторожностью было покончено.

— Это имеет значение? — снова повторил Бригем, покрывая поцелуями ее лицо.

— Нет, не сегодня. — Сирина обняла его. — О, Бриг, я не хочу, чтобы вы уезжали! Я не хочу, чтобы вы покидали меня!

Зарывшись лицом в ее волосы, он жадно впитывал их запах.

— Я вернусь. Через три недели, самое большее — через четыре. — Не получив ответа, он отодвинул ее от себя. Глаза девушки были сухими и серьезными. — Я вернусь, Сирина. Неужели вы мне не верите?