Книга Няня для трудного папы, страница 41 – Эльвира Смелик

– Это и есть… твой молодой человек?

Она вскинулась, громко выдохнула, потребовала решительно:

– Давай не будем это обсуждать. Не хочу.

Он немного помедлил, а потом столь же решительно заявил:

– Я могу уйти.

– Куда? – воскликнула Арина. – Домой?

– Найду куда.

– Не говори ерунды! – Она подошла к нему, тронула за плечо, подтолкнула в сторону кухни. – Всё, достаточно. Я же сказала, что не хочу обсуждать. Лучше поедим. – А когда прошли в кухню, спросила: – Ты огонь не зажёг?

– Сейчас, – кивнул Макар, направляясь к плите, а Арина распорядилась:

– Посмотри заодно, где-то наверху в шкафчиках лаврушка и перец горошком. А я пока пакет разберу.

Она действительно заглянула внутрь пакета, вытянула упаковку пельменей. Не самые дорогие, видимо, согласно старому семейному бюджету, а не нынешнему шикарному отцовскому. И сметана, и хлеб, и молоко. И помидоры с огурцами, зелень для салата.

– Хм. Ты даже ничего не перепутал и не забыл?

– А должен был?

Арина посмотрела на Макара, на его нарочито серьёзное лицо, снисходительный изгиб бровей и, не удержавшись, улыбнулась:

– Да ты ещё и хозяйственный. Вот счастье кому-то достанется.

Неприятный осадок, оставшийся после разговора с Борисом, потихоньку растворялся, или просто оседал на дно памяти, смешивался с другими мыслями, не скрипел песком на зубах.

– У тебя вайфай есть? – поинтересовался после ужина Макар.

– Угу.

– Пароль скажешь?

Арина сосредоточенно свела брови, даже прищурилась и предположила:

– У меня такое чувство, что ты тут надолго обосноваться планируешь.

– А нельзя? – невинно поинтересовался Макар.

– Ну-у… как бы… – проговорила она неопределённо, слегка оттягивая момент перед тем как спросить в лоб: – Может, всё-таки вернёшься домой? Я позвоню…

Он перебил:

– За папочку волнуешься? – Усмехнулся пренебрежительно и чуть обиженно. – Или за своего этого? – И тут же добавил с прежней решимость: – Но я же сказал, надо, так я уйду.

– Слушай, хватит меня шантажировать, – возмутилась Арина. – Ты же прекрасно понимаешь, что я тебя не отпущу.

– Угу, – подтвердил он невозмутимо.

– Макар!

Ну вот что с ним делать? Особенно после того, как он совершенно серьёзно и искренне – без всяких усмешек, скрытых улыбок и наигранных выражений на физиономии – тихо попросил:

– Можно, я останусь?

– Да ну тебя, – отмахнулась Арина, поднялась из-за стола, подхватила тарелку с чашкой, двинулась в сторону мойки.

– А пароль-то скажешь? – донеслось вдогонку.

Она развернулась.

– Посуду помоешь, тогда скажу.

– Так нечестно! – возмутился Макар. – Это же тоже шантаж.

– Да ты что? – изумлённо воскликнула Арина. – Неужели? А я-то уверена была, что ты и сам предложишь. В качестве скромной благодарности за гостеприимство.

– Я ж в магазин ходил.

– Так сам же пельменей захотел.

– Но ты мне поужинать предложила, – напомнил Макар в праведном негодовании.

– Я имела в виду чай с… сахаром. – Арина направилась прочь из кухни. – А мне ещё надо листочек с паролем найти. Я наизусть не помню.

– Кастрюлю мыть не буду, – нагнало её уже в дверном проёме.

– Ладно. Так и быть.

А позже, когда они уже собирались спать, опять засигналил домофон.

Макар напрягся, наверняка подумал, что это отец – если не Арина заложила, то сам догадался. Но, если честно, и она подумала о том же: Котенков не выдержал и всё-таки прикатил. Но из трубки долетел совсем другой голос:

– Это я. Впустишь?

Он звучал непривычно неуверенно и нетвёрдо.

Борис тоже не выдержал? Вернулся, чтобы по-нормальному поговорить? Или даже извиниться?

– Хорошо, – Арина нажала на кнопку, и дальше повторила в привычном порядке: повесила трубку, отперла дверь, даже приоткрыла чуть-чуть.

Борис поднимался как-то слишком долго и шумно, широко распахнул дверь, вошёл, или, скорее, ввалился, задев косяк, застыл, упёршись рукой в стену. Опять же – не совсем застыл, легонько покачивался, словно дерево на ветру, и тогда до Арины дошло, почему ей голос показался непривычным, почему подъём по лестнице занял так много времени.

– Борь, да ты же совсем пьяный. Почти в стельку.

– И что? – беззаботно улыбнулся он. – Ну, расслабился. Точнее… – Борис тряхнул головой и от этого покачнулся ещё сильнее, Арине даже придержать его захотелось, чтобы не врезался ни во что и не упал, – надо ж мне как-то смириться с тем, что я для тебя слишком прост и… – он опять улыбнулся, хмыкнул, – стар.

Арина только и успела – мысленно тяжело вздохнуть, как появился Макар. Вышел из комнаты, уставился на Бориса с настороженным вниманием, сузив глаза, по-прежнему напряжённый и в любой момент готовый к действию.

Надо же, защитник!

– О! – увидев его воскликнул Боря, вроде бы даже удовлетворённо. – Он ещё здесь. – Наклонился к Арине, почти к самому лицу, поинтересовался с пошловатой ухмылочкой: – И как тут… у вас? – Потом вскинулся. – А я-то могу пройти?

– А может, тебе лучше домой пойти? – предложила Арина, не совсем понимая, как себя вести.

Такого Бориса она ещё не видела. Если они и выпивали вдвоём, то немного, действительно, просто чтобы расслабиться. И происходящее, нет, не пугало, но казалось незнакомо странным. Она и правда не представляла, что Борис может быть таким. Не вязалось с его вечной моральной щепетильностью.

– Как ты вообще добрался? Неужели в таком виде машину вёл?

– Нет, Арина, нет! – возразил он с напором. – Я законы не нарушаю. Я очень добропорядочный. И тебя, видимо, это как раз и не устраивает. Тебе перчинки хочется. Да? Запретных отношений.

Каких ещё запретных? Куда его опять несёт?

– Ну да, конечно, добропорядочный. – Арина критично качнула головой, произнесла со сдержанной иронией и упрёком: – Нажрался до чёртиков.

– А это, Ариночка, всё из-за тебя, – опять наклонившись к её лицу, чётко и убеждённо выговорил Борис. – Знаешь, как больно осознавать, что тебя больше не любят, что променяли на других. Побогаче. – Он оттолкнулся рукой от стены, кое-как избавился от пальто, сгрузив его в руки Арине, потом от ботинок и нетвёрдой походкой двинулся в комнату. Поравнявшись с Макаром, снисходительно глянул на него: – Пропусти.

Хотя тот и не загораживал дорогу. Но очень хотел бы загородить. Арина видела, но махнула ему рукой, обозначая: «Пусть идёт. Не страшно».