Книга Три жизни Тани, страница 77 – Валентина Елисеева

Перед её мысленным взором проносилась вся её недолгая жизнь. Тане еще на Земле не жалко было своей жизни, а уж теперь и подавно. Почему-то больше всего ей было жалко переводчик, подаренный ей Тьерром: такая отличная вещь, а не пригодился. Не смогла она использовать этот подарок так, как следовало!

Впадая в забытьё, Таня чаще всего видела себя в бальном платье, видела, как несётся в вихрях танца, улыбаясь партнёру, лицо которого не могла различить. Если бы ей предложили исполнить последнее, предсмертное желание, то она выбрала бы танец…

Её вновь ткнули палкой. Таня с трудом выплыла из забытья и сосредоточилась на стоящем перед ней существе. Существо не было человеком, как и многие из тех, что бродили по рынку, Таня лишь в силу привычки про себя называла их людьми.

— Отличная собака! — долетела до Тани осточертевшая реплика Болтера.

— Мне не собака, мне шкура нужна, — раздраженно ответило существо, больше похожее на длинноногую птицу, чем на человека.

— Живьём я её дороже продам, — упёрся Болтер.

— Живьём она мне без надобности, я не умею свежевать зверей. Даю три кредита за снятую шкуру.

Браконьеры задумались. Бирс потёр ладони и сказал:

— Ладно, если до сумерек не продадим, то вечером принесу вам шкуру. Куда нести?

Существо назвало адрес, Таня уронила голову на лапы. Переводчик было жалко…

В следующий раз её растолкали, когда приблизились мужчина и женщина. От пары повеяло холодным ветерком и Таня на миг ожила, подойдя ближе к раскаленным прутьям клетки, вокруг которых воздух неожиданно стал приятно прохладным. До наслаждения прохладным!

— Дорогой, хорошая будет игрушка для детей, — ворковала женщина в белом длинном платье, возрождая в Тане робкую надежду. Дети — это прекрасно, она согласна быть нянькой и охранницей при детях!

— Она им быстро надоест, — морщился мужчина. — Кошка перестала их занимать через день, от попугая они устали еще быстрее. Лучше купить собаку-робота, она гораздо функциональнее.

«Я очень, очень функциональная! И детей люблю!» — захотелось сказать Тане, и она собрала все крохи сил, чтобы шевельнуть хвостом.

— То робот, а эта живая, — возразила женщина.

«Золотые слова! Детям нужно общение с природой, с живыми существами, а не роботами-игрушками», — мысленно поддержала Таня.

— Говорю же, надоест она им быстро. И нам с тобой надоест!

— Когда надоест, сделаем из нее воротник на куртку. Воротник из натурального меха выглядит богато, и кто догадается, что мех собачий, если она рыжая, как лиса? — рассудительно заметила женщина. — Из кошки отличные муфточки для детишек вышли.

Таня отступила на шаг и легла на пол. Тёмный мир — не место для надежд.

Тёмный мир — не место для надежд. Огромный, как шкаф, мужчина удовлетворённо смотрел на то, как крупный серый пёс загрызает серо-бурого пса поменьше. Из разорванной глотки собаки хлынула кровь, она безжизненно вытянулась на песке арены, судорожно дёргая лапами. Победитель поднял вверх окровавленную морду и торжествующе завыл. На него накинули энергетическую сеть и отволокли в вольер.

— Ты проиграл, Куцый, с тебя сто кредитов, — довольно сказал шкафообразный владелец клуба «Хвостатый боец». Клуба, в котором содержались и выращивались самые сильные породы собак, предназначенные для сражений с себе подобными. Ставки на бои тут регулярно поднимались до заоблачных высот, особенно когда на арену выходили признанные фавориты. — И ты хотел выставить это пса на вечерних боях? Я ж сразу тебе сказал, что здесь не на что смотреть будет, только публику разочаровывать.

— Я так рассчитывал на Прохвоста, он у меня волка завалить сумел, — расстроено пробормотал длинноухий мужчина по прозвищу Куцый, наблюдая за тем, как обслуживающий персонал сжигает зарядом бластера останки его пса. — Забирай свои кредиты, Мафин, и скажи: ты мне щенка от этого своего кобеля продашь? Только первенца, самого крупного в помёте!

— От этого кобеля — продам, — согласился владелец клуба, — слученная с ним сука скоро должна разродиться.

— А щенка от Чёрного продашь? — поспешил узнать Куцый.

— Нет, на будущее потомство от Чёрного очередь уже стоит, даже за сучек драться готовы, — отрезал Мафин.

Вопрос про щенков от Черного — самого знаменитого бойца клуба — почему-то сильно испортил настроение его владельцу. Куцый почуял, что Мафин не в духе и поспешил откланяться, а хозяин клуба широким шагом прошел к одиночным вольерам, в которых сидели свирепые псы всяких пород и мастей. Работники, приставленные следить за собаками и кормить их, мигом встали по стойке смирно при приближении хозяина, старший их смены подошел к явившемуся боссу.

— Сука Серого еще не принесла щенков? — отрывисто спросил Мафин.

— Нет пока, но ждём со дня на день. Разродились те, что понесли от Урагана и Острого Клыка: имеем пять щенков от первого и шесть от второго пса. Крепкие щенки, широколапые, здоровые, мордатые такие! Большинство — кобели.

Мафин не особо вслушивался в отчёт, он встал напротив просторного вольера, в углу которого лежал, свернувшись, огромный иссиня-чёрный пёс. Этот пёс не обратил ни капли внимания на людей, застывших перед клеткой. Он лежал с царственно-безразличным видом, как король в изгнании, вынужденный терпеть рядом с собой своих тюремщиков.

— Где сука, которую я велел к нему подселить?! — зло прорычал Мафин.

— У ветеринаров, — робко ответил работник.

— Опять затрепал?!

— Да. Видать, тоже не вкусу пришлась.

— Так найдите ту, что по вкусу, пусть хоть десяток насмерть загрызёт, лишь бы с кем спарился, гад! У меня знаешь, сколько желающих на его потомство, сколько денег предлагают за его щенков, а он у меня ни одну сучку обрюхатить не желает! Где Кравен?!

— Тут, сейчас кликнут.

Кравен отвечал у Мафина за все вольеры и всё, что напрямую связано с содержанием и разведением собак. Это был обманчиво добродушный и флегматичный на вид тип, истинную натуру которого выдавали лишь ледяные, бездушные глаза. Управляющего вольерами в клубе боялись не намного меньше, чем владельца клуба. Кравен явился пред лицо большого босса жуя жвачку и засунув руки в карманы широких брюк.

— Чего изволите? — спросил он.

— Ты изволь мне щенков от Чёрного заделать!

— Сам заделать не могу, не той породы я, видите ли, — подвигал бровями Кравен и гулко хохотнул.

Его шутка боссу не понравилась. Мафин угрожающе надвинулся на своего управляющего и ухватил его могучей лапищей на шею, прошипев в насторожившиеся холодные глаза:

— Я тебя сделаю той самой породы! Самолично отрежу всё лишнее и в клетку к Чёрному вместо сучки подсажу! Интересно будет посмотреть, как-то наш лучший боец тебя встретит, он наверняка не забыл те удары дубинкой, что от тебя получал, это очень злопамятная порода собак, сам знаешь.