Онлайн книга «Чёрный город»
|
Катечкин понизил голос: – И еще этот господин, очень солидный, попросил меня немедленно ему сообщить, как только вы появитесь… – А вот этого не нужно. – На стойку легла красная купюра. – И вообще: кто бы ни з-звонил, всем отвечайте – отсутствует. Никаких телефонных разговоров. Пусть придумают что-нибудь получше. Честно сказать, Фандорин сейчас не очень-то и хотел вступать в объяснения с Петербургом. После объяснения с Шубиным ясности прибавится, а пока в наличии одни подозрения. Все навыки осторожности у Эраста Петровича были мобилизованы. Поэтому в номер он вошел с соблюдением мер безопасности, не стал раздвигать штор, но в щель между ними выглянул. Как интересно! На крыше противоположного дома что-то блеснуло. Пока шел по улице, слежки не было, а тут смотрят – через бинокль. Или, может быть, через оптический прицел? Заметили? Он плавно отодвинулся от окна. Кто приставил наблюдение? Шубин? Дятел? Так или иначе охота на охотника возобновлена. Задребезжал телефон. «Проверяют, у себя ли? Или все-таки увидели? Почему портье соединил, ему же было велено всем отказывать?» Поколебавшись секунду-другую, Эраст Петрович снял трубку. Если наблюдающие заметили в комнате движение, отмалчиваться не следует. – Горничная Федотова, – пропищал Фандорин противным голоском. Давненько не доводилось прикидываться женщиной. Мужчина с легким акцентом спросил: – Разве господина Фандорина нет? – Нету-с. Я тут прибираюсь. «Акцент не кавказский». – Странно. Он поднялся к себе. «Немецкий или прибалтийский. Среди большевиков много латышей». – Не могу знать. Должно, в колидоре задержались, сейчас придут-с. Передать что прикажете-с? – …Нет. Я перезвоню. «Выходит, зря дал Катечкину десятирублевку. Кто-то платит больше. Или стимулирует иными средствами…» Эраст Петрович переоделся в вечернее – против своих обыкновений очень быстро. На улицу вышел через черный ход. «Ничего. До вечера посижу в каком-нибудь кафе. А как только прищучу господина подполковника, жизнь сразу сделается менее таинственной». * * * В веселом городе Баку помимо главного казино – превосходного палаццо, выстроенного по образцу монакского, имелось еще и казино летнее, не менее роскошное. Против Приморского бульвара, прямо в море, на столбах, стоял чудесный деревянный дворец с башенками – городская купальня. Днем он и использовался в качестве купальни для «чистой» публики, по вечерам же в главном зале собирались любители азарта. Здесь, над водой, не ощущалось знойное дыхание южного ветра гилавара, в открытые окна задувал свежий бриз, а звуки скрипок и валторн сливались с плеском волн. Эраст Петрович долго прогуливался по набережной, приглядываясь к волшебному замку, похожему на мираж – так невесомо парил он, сияя огнями, пугающий и манящий, между темно-синим небом и черным переливчатым морем. Шоколадный «руссо-балт» Шубина был гарирован среди других автомобилей и экипажей. Шофера нет. Значит, подполковник водит машину сам – отрадно. Со стоянки Фандорин еще наведался к лодочному причалу, выкурил там сигару. И лишь после этого ленивой походкой праздного гуляки направился по длинному деревянному мосту ко входу в обитель низменных страстей. В кассе, где меняли жетоны, Эраст Петрович, окончательно войдя в роль, присвистнул: – Однако! Здесь на мелочи не разменивались. Самая дешевая фишка, красная, была пятирублевой, синяя стоила десять рублей, желтая – четвертную. Публика в основном брала синие и желтые. У Фандорина было с собой три сотни, непустяковые деньги, но двое господ впереди поменяли один пять тысяч, другой пятнадцать. – Я нынче по маленькой, – сконфуженно объяснил Эраст Петрович (верней, его персонаж) кассиру. – В гардероб пожалуйте, – не слишком любезно ответил тот. Справа небольшая очередь тянулась к окошку с табличкой «Гардероб», что по летнему времени было странно. Пожав плечами, Фандорин хотел пройти мимо, но тут к нему сунулся невысокий человечек с мятым лицом, на котором болезненным блеском сияли черные, воспаленные глаза. – Никогда вас здесь не видал, – сказал незнакомец, снимая шляпу и искательно улыбаясь. – Впервые изволите? – Впервые. – Могу сопроводить. Подсказать, уберечь, объяснить. Типаж знакомый. Такие трутся возле игорных домов по всему миру. Есть алкоголики, есть опиоманы и кокаинисты, а это другая болезнь – называется «игромания». – Красненькую фишечку пожалуйте, сударь, мне и довольно будет. «Пожалуй, чичероне мне не помешает». – Буду доволен – получите желтую, – пообещал Фандорин, и человечек просиял. – Не разочарую! – Как вас называть? – Юшкой. Эраст Петрович поморщился: – Нет уж, вы представьтесь как-нибудь пообстоятельней. – Бывали времена, когда я звался Юсуфом Абдуррахмановичем и даже Юсуф-агой. Если колесо фортуны повернется, потребую, чтобы меня вновь величали со всем почтением, а пока – Юшка и на «ты», большего не заслуживаю. Попрошайка униженно поклонился. Как зовут благодетеля, спросить не осмелился. – Что ж, ведите меня в вертеп порока. Юшка деликатно, двумя перстами, придержал его за рукав. – Должен предупредить. Если имеете при себе оружие, надобно сдать. Иначе при входе завернут. Здесь охранники ушлые, специально натасканные. Лишь теперь Фандорин заметил, что гардеробщик принимает у посетителей не трости и шляпы, а кинжалы, пистолеты, револьверы. – Это Баку, – повторил гид вечную местную присказку. – Народ горячий. Может случиться смертоубийство. А некоторые, бывало, и застреливались, прямо в зале. Перед помпезным входом двое гибких молодцев выделывали руками пассы, будто обмеряли фигуру пузатого господина в туземном наряде. По повадке видно – мастера обыска. Пожалуй, «веблей» придется сдать. Маленький «дерринджер», прицепленный сзади к поясу – тоже. Эти найдут. «Пожалуй, оно и кстати. Облегчит задачу». – Сразу видно солидного человека, – одобрил Юшка «дерринджер». – Два пистолета всегда лучше, чем один. Не угодно ли для начала прогуляться? – Угодно. Эраст Петрович медленно двинулся по просторной зале, где играли, кажется, во все существующие азартные игры от «железки» до покера, но большинство столов все же были рулеточные. Табачный дым тянулся к люстрам, на подиуме нежно пели скрипки, официанты разносили вино и закуски. Человек сто здесь было, не меньше. |