Онлайн книга «Планета Вода (сборник)»
|
– Э-э, – пожал плечами Клочков. – Плетью обуха не перешибешь. Вся Россия так живет – в большом остроге без заборов. И хотелось бы убежать, да страх не дает. И некуда. Чего вы хотите? Страна вчерашних крепостных. Разговор становился тоскливым, русским – того жанра, который Эраст Петрович совершенно не выносил. – Д-давайте лучше спать. Завтра будет много работы. * * * На рассвете Фандорина разбудил Трифон, попросил сменить. Черт знает, почему он вдруг решил доверить пассажиру штурвал. Может быть, валился с ног от усталости. А может, подслушивал ночной разговор и сделал из него какие-то свои выводы. Несколько минут капитан постоял за спиной у Фандорина, уверенно поворачивавшего колесо, велел держаться середки и не спускать глаз с воды – вдруг бревно, а потом улегся на палубу, накрылся кожухом и захрапел. Через некоторое время на корме зашевелился Клочков. Медленно сел, еще медленней поднялся. Зябко обхватил себя руками. Титулярного советника пошатывало, от ночной бодрости не осталось и следа. Фандорин, наблюдавший за товарищем прокурора в зеркало заднего обзора, сдвинул брови. – Где тут может быть клозет? – спросил Сергей Тихонович слабым голосом. Рука, опершаяся на стенку, дрожала. – Везде, я п-полагаю, – мрачно ответил Эраст Петрович. Цвет лица у Клочкова был серо-зеленый, глаза ввалились. Чиновник отошел на самый край кормы, где не было бортика. Конфузясь, коротко обернулся, и от этого движения, не особенно резкого, потерял равновесие. – А! – вскрикнул он, всплеснул руками – и опрокинулся в воду. Выругавшись, Фандорин пнул ногой капитана. – Стоп-машина! Руль! Человек за бортом! Побежал назад. Спасательного круга на буксире, разумеется, не было, а Сергей Тихонович, кажется, всерьез вознамерился потонуть. Он слабо водил руками по черной воде, скрылся с головой, вынырнул. Разинул рот, но не крикнул, а только пискнул. Фандорин кинул ему конец швартова – точно под руку. – Ловите! Неловкий Клочков вцепился было, но стоило дернуть трос – и тот вырвался из слабых пальцев. Пришлось бросать снова. Теперь Эраст Петрович тянул потихоньку. – Просто держите и не выпускайте! Буксир замедлил ход, остановился. Суденышко начало разворачивать по ходу течения. – Дайте руку! Второй рукой подтягивайтесь! – Не… могу… – У Сергея Тихоновича клацали зубы. – Не хватит сил… Мощным рывком Фандорин выволок несостоявшегося утопленника на палубу. Хмуро посмотрел как тот, трясясь и икая, раздевается, трет полотенцем бледное тощее тело без малейших признаков мускулатуры, потом достает из саквояжа сменное платье. – Спасибо… – лепетал Клочков. – Если бы не вы, мне конец… Кормил бы здешних раков… – Нечего сказать, повезло мне с вами. – Фандорин смотрел на прокурорского с отвращением. – Дайте-ка саквояж. Где у вас эта д-дрянь? А, вот. Достал со дна металлическую коробочку, открыл. Выругался. Зашвырнул коробочку в реку. Клочков жалобно ойкнул – и вдруг заплакал. Тихо, безутешно. – Что вы наделали… Что вы наделали… – повторял он. – Выкинул ваш морфий. Надо было мне еще вчера догадаться, ведь все симптомы налицо. Цвет лица, зрачки, перепады поведения. У исправника был вялый, потом отлучился домой – и вдруг преобразился. Оживление, энергия, глаза блестят. А с утра, разумеется, фаза спада. Нет уж, сударь. Работая со мной, извольте обходиться без наркотика. – Я пробовал… Много раз… Не могу, – всхлипнул Сергей Тихонович, похожий сейчас на состарившегося ребенка. – Главное зачем? Чтобы смотреть на себя трезвыми глазами? И что видеть? А уколешься – и жизнь не такая уж мерзость, и сам я не слякоть, а Вселенная. Я, конечно, человек сломанный, но и у сломанного человека должна быть отдушина. Моя – в шприце. – Для закоренелого наркомана вы, пожалуй, недостаточно горько рыдаете, – задумчиво произнес Фандорин. – И я догадываюсь почему. Знаете, что мы посетим больницу и рассчитываете пополнить там запас морфия. Клочков вздрогнул. – Послушайте, зачем вы меня мучаете? Говорю вам: я человек конченный. Я жалкая тварь, развалина. Я даже взяток не беру, как Платонов. Потому что не дает никто. Я неизлечим. Лучше бы дали мне утонуть. – Неизлечимы или не хотите излечиться? – Бросьте. Моя доза уже составляет два шприца трехпроцентного раствора. А пропускаю – удушье, адские боли. На этой стадии не вылечиваются. – Мне случалось иметь дело и с более тяжелыми случаями. Формула проста. Или полное отсутствие наркотика, или мобилизация воли. Мы сейчас на воде, посреди лесной пустыни. Морфию взяться неоткуда, верно? – Клочков понуро кивнул. – А концентрации волевой энергии я вас сейчас научу. Сядьте напротив. Спина прямая. Руки положите на колени, ладонями вверх… Не опускайте лицо, смотрите мне в глаза… Он взял Клочкова за запястья, сжал большими пальцами две точки. Контакт сразу наладился – ибо энергия Ки подобна воде и легко переливается из высшей позиции в низшую. Пульс, сначала дерганый, понемногу выровнялся. – Ваши пальцы прожигают мне кожу, – прошептал Клочков. – И поднимается что-то, к плечам. – Это энергия Ки. Я ее концентрирую, передаю вам. Попробуйте управлять ее движением… Откуда растекается боль, когда у вас начинается абстинентный синдром? – Из солнечного сплетения. – Вот туда и направляйте тепло. Собирайте его, собирайте. – Горячо! Очень горячо! Жжет! – простонал Сергей Тихонович. – Прекрасно. Теперь я раздавлю боль, как насосавшегося кровью к-клопа. Йаа!!! От яростного, пронзительного крика капитан подпрыгнул и выпустил штурвал. Буксир качнуло в сторону. Обессиленный Фандорин и реципиент энергии Ки повалились на палубу. – Не больно… Совсем не больно, – изумленно прошептал титулярный советник. – И виски отпустило… Только ватное всё. – У меня т-тоже. Это еще не излечение, но по крайней мере вы знаете, что оно возможно. После я научу вас концентрировать энергию самостоятельно. А сейчас нам с вами нужно поспать. Эй, хватит креститься! – крикнул Эраст Петрович капитану. – Держите руль! Разбудите нас, когда будем подплывать. – Спасибо вам, спасибо… – повторял, всхлипывая, Клочков. Под его причитания Фандорин вытянулся на спине в «позе мертвеца», отрегулировал дыхание и очень быстро уснул. * * * – Вон он, монастырь! Капитан, одной рукой держась за штурвал, обернулся. Эраст Петрович сел, прикрыл глаза ладонью от низкого солнца. Оказывается, он проспал бóльшую часть дня. Часы показывали начало шестого. |