Книга Закон меча, страница 20 – Дмитрий Силлов

И рванул было вперед…

Но тут же тормознул, не добежав до берега метров пяти. Потому что от реки дохнуло не прохладой, как того можно было ожидать, а жаром.

Знакомым.

Так тащит от аномалии «жара», довольно часто встречающейся в Чернобыльской Зоне моего времени. Сделаешь шаг в эту теплынь – и сразу превратишься в живой факел. Само собой, временно живой, который очень быстро превратится в скрюченную головешку.

Я их несколько на берегу заметил, головешек этих, которых на фоне черных, выгоревших берегов не сразу и разглядишь.

Трупы.

Животных, что пришли на водопой.

И людей, коим доступный брод приглянулся, – по обеим его сторонам таких кривых головешек было больше всего. И рядом с ними либо прямо на них лежали куски оплавленного металла – не иначе, оружие и броня, сожженные неистовым огнем.

Проблема, однако…

Я поднял руку почесать в затылке, вместо этого поскреб ногтями кольчужную бармицу шлема. Блин, все время забываю, в каком я времени…

– Что, сынок, хочешь перейти реку Смородину?

Я удивленно обернулся на голос.

Готов поклясться, что секунду назад позади никого не было. Слух у меня отменный, отточенный Зоной, и любые шаги, даже самые легкие, я бы непременно расслышал.

Но ничего такого не было. Тем не менее позади меня стоял горбатый старичок, довольно безобидный с виду. Росточку метра полтора, одет в лохмотья, ноги кривые, в руке посох – грубо обтесанная палка. Борода седая до земли, на конце ее мусор прилип: листья сухие, хвоя пожелтевшая, какие-то веточки. Видать, по земле волочилась, когда дед по лесу гулял – как только не наступил на нее?

А над бородой – глаза. Умные, пронизывающие, взгляд цепкий, будто старик сквозь тебя глядит и всю твою требуху видит.

– А… почему Смородина? – спросил я, от неожиданности не найдя что сказать. – Почему не Брусника, например? Или Ежевика.

Дед хихикнул, при этом мне показалось, что в кустах справа и слева от него тоже кто-то засмеялся в унисон. Впрочем, наверное, это просто померещилось от недосыпа и переутомления.

– Сразу видать, что ты не из местных, – отсмеявшись, произнес старик. – Смердит она больно отвратно, оттого и Смородина. Хотя некоторые считают, что слишком много тупых смердов в ней смертушку свою нашли. Таких вот шибко самоуверенных, вроде тебя. Отсюда и название.

Я нахмурился.

– Ты, дед, говори, да не заговаривайся, – сказал я. – И скажи спасибо, что я старость уважаю, а то б твои слова непочтительные я уже тебе в глотку твоим же посохом забил.

– Ух, какой страшный богатырь! – хмыкнул старик. – Ладно, ладно, не серчай. Думаю, мы можем помочь друг другу. Мне тоже на тот берег надо. Только ежели я со своим ростом через брод пойду, то утону как пить дать – там мне вода как раз по макушку будет. Поможешь?

– На руках тебя перенести, что ли? – удивился я.

– Да, чай, не невеста, на руках меня носить, – хихикнул дед. – На шею себе посади, я легонький. Со мной не сгоришь. А без меня одни головешки от тебя и останутся.

По ходу, старик не врал, сгоревших трупов по обеим берегам речушки валялось предостаточно. Хрен его знает, конечно, как он с аномальной Смородиной справится, но, с другой стороны, не похож он на выжившего из ума, чтобы самому в пламя лезть, глаза уж больно умные.

Что ж, попробую рискнуть.

– Ну, залезай, – сказал я, становясь на одно колено, и покачнулся, когда дед с удивительной для таких лет сноровкой запрыгнул мне на плечи. И насчет «легонький» он явно сбрехнул. Так-то и не скажешь, с виду тощий старичок, в чем душа держится, а такое ощущение, что центнер на меня положили.

С колена на обе ноги я встал с трудом. Не было б привычки целыми днями таскать на себе армейские рюкзаки, набитые снарягой и продовольствием на несколько дней, так бы на том колене и остался стоять. Но – справился.

– Я ж говорил, что богатырь, – хихикнул старик у меня над ухом. – Ну давай, пошел, чего встал?

Первым моим желанием было скинуть с себя нахального деда, после посадки мне на шею вконец попутавшего берега, однако здравый смысл погасил импульс. Если эта плесень не брешет и я реально с ней вместе перейду аномалию, то так и быть, сделаю скидку на возраст и буйную форму деменции.

Я пошел вперед, с трудом переставляя ноги. Хорошо, что берег возле брода был пологим, а то я бы точно носом зарылся в черную грязь. Казалось, что с каждым шагом дед становится все тяжелее. Плюс его грязная бородища изрядно бесила, щекоча шею. Но если мне чего-то нужно, я бываю на редкость терпеливым, ибо без умения терпеть трудности живой снайпер очень быстро превращается в мертвого.

Мои подошвы коснулись воды. Шаг, другой…

И вдруг внезапно вокруг меня взметнулась вверх стена ревущего, неистового пламени высотой метра в три. Лицо и руки обдало жаром, я невольно зажмурился, спасая глаза, но дед, сидевший на мне, чувствительно огрел меня по бочине своей палкой – если б не кольчуга, точно бы ребра сломал.

– Вперед иди, конь тупоголовый! – заорал он. – Я пока огонь держу, но силы у меня не бездонные!

Надо признать, пламя он и правда как-то сдерживал – может, силой мысли, может, еще как, но вокруг меня было кольцо спокойной воды диаметром примерно с метр, которая даже не нагрелась. Вода и вода, речная, холодная, что я вполне себе ощутил, когда вошел в нее по пояс. Хотя трава вокруг чернобыльской «жары» тоже не горит, так что, в общем, ничего удивительного, на то она и аномалия, что законы физики для нее пустой звук. Не из нашего мира явление, как и эта река, словно залитая подожженной нефтью.

Где-то на середине брода вода стала мне под подбородок, еще немного – и глотну вонючей жижи, которая только с виду чистая, а на деле смердит как помойка, на которую вывалили грузовик гниющих трупов. Но я как-то притерпелся вроде и к миазмам реки, и к весу старого пня, что орал на меня сверху как на нерадивую ездовую лошадь. Пусть разоряется. Выйдем на берег, я ему все припомню.

Если выйдем, конечно…

Ибо меня кто-то там, внизу, в воде, схватил за ногу и довольно сильно потянул в сторону.

Думаю, ничем бы хорошим для меня это не закончилось, если б дед сверху не заорал так, что у меня аж левое ухо заложило.

– Берегиня, сучье вымя! А ну оставь моего коня, а не то получишь от меня!

После чего с силой саданул своей палкой по воде, отчего та странным образом раздалась в стороны – и я увидел того, кто держал меня за конечность.

Вернее, ту.

Это однозначно был зомби. Живой мертвец, которых я в Зоне повидал немало. Белые глаза без зрачков, все тело в черных язвах, цвет оставшейся кожи бледный, в трупных пятнах. Но, в отличие от классических живых мертвецов, у этой твари между неестественно длинными пальцами были лягушачьи перепонки. И крупные жабры на месте ребер, тянущиеся гармошкой от подмышек до талии. И пасть, выдающаяся вперед, как у мурены, похожая на зубастый разрез от уха до уха.