Книга История войны и владычества русских на Кавказе. Георгиевский трактат и последующее присоединение Грузии. Том 3, страница 170 – Николай Дубровин

Кнорринг получил приказание объявить царевичу Александру, что император предаст забвению все прежние его проступки, если только он оставит свои происки и отправится в Россию, куда призывались все без исключения лица грузинского царского дома, в доказательство того, что в Грузии все сословия желают вступить в подданство России, «а не то чтобы покорство их происходило единственно из желания двух или трех».

Царевич Давид лично получил письмо императора в знак попечения как о нем самом, так и о благе Грузии.

Граф Ростопчин просил царевича сохранить дружбу и согласие между собою всех членов царского семейства и поторопиться отправлением послов, «для скорейшего окончания дела, – по словам графа, – богоугодного и вам приятного».

Наше правительство, и во главе его император Павел I, были в этом случае весьма далеки от каких бы то ни было насильственных действий с нашей стороны.

«Старайтесь, – сказано в одном из рескриптов Кноррингу, – Грузию утвердить на том основании, как уже к вам и писано; не ищите иных приобретений делать, как те, которые добровольно будут искать моего покровительства, Лучше иметь союзников, интересованных в союзе, нежели подданных ненадежных. Левая ваша сторона обеспечена таковыми. Не наведите туркам страха: тогда и правая сторона будет надежна. Ищите Армению интересовать к сближению для торгу и торгом, дабы канал иметь чрез них и далее. Соблюдайте привилегии, но установите наш порядок. Комплектуйте полки нашими рекрутами, но полков мало по пространству. И так сочтитесь, не можете ли умножить тамошними жителями и тамошними доходами. Ищите руд всякого рода и промыслов; также и таможни перенесите на границу. Займитесь теперь не завоеванием, но приобретением добровольным. Вот мои мысли».

Император сам искал предлога, придумывал случаи и средства к награждению новых подданных знаками своей милости. Он поручил Кноррингу доставить ему именной список тем лицам, которые более других желали быть «у него в подданстве».

Многих из них предполагалось наградить достоинствами графов и баронов; пожаловать одним орден Св. апостола Андрея Первозванного, другим камергерское звание ^[516], и весь народ освободить от податей на три года. Таким способом действий думал Павел I привязать к себе грузин.

Император не ошибался. В Тифлисе с прибытием послов происходили совещания. Лица всех званий и состояний были приглашены в собрание. Князья Авалов и Палавандов вместе с Лазаревым отправили письма к царевичам Юлону, Вахтангу, Мириану и Парнаозу с приглашением принять участие в общем деле. Царевичи Юлон и Парнаоз не только не отвечали ничего на приглашение, но, напротив, всеми мерами старались воспрепятствовать князьям съехаться в Тифлисе. Царевичи Вахтанг и Мириан сообщили, что не могут за дальностью прибыть к назначенному дню в Тифлис и что вместе с тем они спрашивают совета старшего брата, Юлона, как поступить в этом случае. Вслед за тем все братья Георгия, с 700 человек вооруженных, собрались в Мухрани для совещаний, на которых решили ехать в Кахетию, привести карталинцев и кахетинцев к присяге, что, по словам дворянина Иасефова, и исполнили. Царевичи тщательно скрывали от народа высочайшую грамоту, присланную им Лазаревым. Посланный с грамотою адютант Лазарева штабс-капитан Котляревский ^[517] не считал, однако же, нужным скрывать цели своего прибытия. Высочайшая грамота стала известна и князьям, бывшим при царевичах, так что свита их разделилась на две партии. Некоторые из князей желали оставить царевичей, но, боясь наказания и преследования, скрывали свое намерение. Многие из них приходили к Котляревскому; но едва тот начинал с ними разговаривать, как пришедшие тотчас же были отзываемы к царевичам, старавшимся не допускать никого до переговоров с посланным.

Перед отъездом Котляревского пришли к нему человек двадцать князей из числа преданных царевичу Юлону.

– Не будете ли вы писать ответ на письмо, мною привезенное? – спросил Котляревский.

– Если бы мы увиделись с генералом Лазаревым, – отвечали они, – то лично бы все объявили, но теперь не имеем средств этого исполнить.

– Средство самое легкое – приехать в Тифлис, – заметил им Котляревский.

Князья на это не согласились.

– Точно ли царевич Давид объявлен наследником? – спрашивали они.

– Точно. Привезенная мною к царевичу Юлону копия с высочайшей грамоты, которую вы легко видеть можете, это доказывает, – отвечал Котляревский.

– Наследником его признать мы никак не можем, потому что при покойном царе Ираклии присягнули царевичу Юлону; но если угодно будет его императорскому величеству, чтобы ни тот ни другой царем не был, то на сие согласны и последнюю кровь для его величества пролить готовы.

Между тем царевичи отправили к царице Дарье письмо. Та в ответ сообщила сыновьям, что в Кахетию отправлены войска.

В Тифлисе же, после совещаний и переговоров, князья, духовенство и народ решили отправить обратно в Петербург князей Палавандова и Авалова с единодушным заявлением своего желания вступить в подданство России.

В доме Лазарева собрались духовенство, князья и тифлисские жители. Здесь они подписывали благодарственную грамоту императору Павлу I.

«Благодарность и радость, – доносил Лазарев, – были изображены на всех лицах, и желание подписывать простиралось до того, что многие князья приходили уже вечером и просили, чтобы распечатать пакет, в который означенная грамота положена была, что и они желают сделать рукоприкладство. Крепостцы кахетинской моурав князь Андроников, будучи одержим болезнию, не могши быть в собрании, прислал печать (к Лазареву) с доверенностию за него оную приложить».

18 января послы выехали из Тифлиса в Петербург и 7 февраля направились чрез Моздок.

Послы везли с собою благодарность князей, духовенства, купечества и прочих сословий и засвидетельствование преданности за принятие Грузии в подданство и покровительство, а жившие в Тифлисе персияне писали, что и они желают быть под высоким покровительством русского императора и готовы служить ему, как истинные верноподданные.

Царевич Давид писал, что, приняв желание императора Павла I «с достодолжною признательностию и преклонив главу, поверг единожды навсегда себя и царство мое подданству вашему и высоким августейшим престола вашего преемникам, во всем согласно с прошениями родителя моего».