Онлайн книга «Собственность зверя»
|
— Этого не отнять, — улыбнулась я. — И я это очень ценю. Он дополнил свои слова серьезным взглядом и отвернулся набирать ванну. — Я бы хотела позвонить своим… — Давай, — встряхнул он руки от воды и повернулся к шкафчику сбоку. — Полотенца вот тут. — А у тебя уютно, — попробовала похвалить я. — Врунья, — усмехнулся он и вышел. Джастиса я застала за завтраком в столовой. Он полулежал рядом с чашкой кофе на столе, подперев голову рукой. — Нам позвонили, что вы в порядке. Я подтянула полотенце на груди: — Да. Как малыш? — Не скажу, — устало ухмыльнулся он. — Но у меня для тебя хороший сюрприз. — Что с ним? — задышала я чаще. — Все хорошо, не нервничай. Ну улыбался я бы тебе сейчас? — И он снова продемонстрировал мне довольную ухмылку. — Он дышит сам. С дедом сейчас… — Как?! — выдохнула я, захлебываясь эмоциями. Хорошо, что Киан вышел. Можно будет сразу после звонка разрыдаться. — Правда?! — Правда. Эй! Ну что ты? — А я раскисла. — Не плачь! Еще несколько часов, и будешь с ним… Как там старший медведь? — Я ему рассказала все. — Он уже понял, что ему повезло так, как никому до него? — Он вытащил нас оттуда, — закивала я, тяжело сглатывая. — Лали, все будет хорошо. — Джастис тепло улыбнулся. А я отметила, как он похудел и осунулся. Не время было на чувство вины, да и не виновата я ни в чем. Но понимание, что он заслуживает гораздо большего, наполняло какой-то дальний уголок души грустью. — Спасибо, Джас, — прошептала я сквозь слезы. — Давай. Ждем тебя. И придумайте медвежонку имя! Я отбила звонок, обняла колени и дала волю слезам. *** — Не смотри на меня так, — нахмурился исподлобья Юджин. — Нейл мне все рассказал. Нейл шинковал вялые помидоры тупым ножом, а красноречивый сочный след на его рубашке ниже пупка ярко демонстрировали счет не в его пользу. Юджин криво кромсал яблочный пирог: — Давай расскажи, как тебе удалось спасти девочку, — потребовал он. Я опустился за стол, чувствуя, как спадает напряжение в штанах. Да, терпеть я умею, но это не очень приятно. Объяснять зверю, что приоритеты поменялись и мне важно, чтобы Лали мне доверяла — непросто. Потому что зверю казалось, что его одного уже для этого достаточно. Никогда мы еще столько не общались друг с другом…. — Я убил Разию. На лицах друзей застыло понятное мне выражение крайнего изумления. — Как? — первым отмер Юджин. — И белоглазые позволили? — У них не было выбора. Я пообещал им еду и защиту. Поэтому пришлось потратить день на возвращение с ними в лес. — А так было можно? — Нейл проиграл очередной раунд, оставив его за помидором. — Ну как ты довел свои ножи до такого плачевного состояния?! — Не каждый день, — покачал я головой, усмехаясь новому пятну на его рубашке. — Но раз в жизни, оказывается, можно… — И они вас отпустили? — продолжал удивляться Юджин. Я только пожал плечами и прислушался. Показалось, что услышал плач Лали, но на фоне шума воды было не разобрать. Первым импульсом было рвануть к ней, но сам же одернул себя — если ей нужно поплакать, пусть плачет. В том, что с ребенком все в порядке, я почему-то был уверен. После того как она рассказала мне все… странно, но я будто нашел в себе связь с ним. Она всегда была, я просто не знал… — Суровый ты мужик, медведь, — качал головой Юджин. — Я ни ногой на пустошь! — Ты нужен здесь, — рассеяно отозвался я. — У тебя тут все… А у меня все — там. — и я кивнул в окно, выходящее на окраину, за которой заметало горизонт. — А еще у меня есть сын. И Лали — моя женщина. Нейл с Юджином замерли синхронно. Повисла тишина, в которой, казалось, было слышно, как новая жизнь заполняет каждый безнадежно пустой угол моей квартиры. Никогда раньше меня не беспокоила способность прокормить кого-то, кроме себя. Но главная проблема в том, что теперь я вряд ли мог вернуться к тому, чем зарабатывал. Рисковать ради кадров больше не мог — не имел права. А если не рисковать — мне нечего будет предложить заказчикам. Я вдруг почувствовал, что ко мне вернулась способность тревожиться о чем-то, кроме жизни сына. А это значило одно — ему лучше. Юджин набрал воздуха, чтобы что-то сказать, но я уже встал и направился в ванную. Лали лежала в горячей воде, запрокинув голову, и смотрела в потолок. На мое появление тяжело сглотнула и шмыгнула носом, а к виску по проторенной дорожке скатилась слеза. — Он дышит сам, — прошептала. — Он дышит… Я стянул футболку, штаны и залез к ней в ванну. Лали скользнула в мои руки, и мы сплелись в одно. Она прижалась ко мне, тяжело дыша, а я чувствовал все то напряжение и страх, которые стали ее нормой на долгие месяцы. Все ведь могло быть по-другому, будь я рядом… — Каждый час сейчас кажется днем… — Немного осталось. Мой голос охрип. Чувствовать через нее было проще — Лали ждала встречи с малышом за нас обоих, и я отдал ей это, предпочитая спасать ее. Но теперь, когда она почти не нуждалась и в этом, я будто остался ненадолго один на один с осознанием… что мне тоже много всего предстоит принять. Я больше не одиночка… В моих руках две жизни. И это навсегда… Когда Лали вдруг коснулась шеи губами, по телу прошел ток, и я вздохнул, стискивая пальцы на ее ребрах. Заслужил, что уж… Но она не собиралась дразнить, продолжая робко тереться губами о кожу. Дышала при этом как загнанный зверек, умоляя ответить. Ну и как тут быть нежным, когда перед глазами аж темнело от голода… Руки дрожали, когда обхватил ее за ягодицы и приподнял, упираясь членом в ее горячую сердцевину. Без токсина… наживую… глаза в глаза… Только взгляд дрогнул и потемнел, стоило ей медленно опуститься, впуская меня до упора. Последнее, что успел сделать осознанно — выдернуть пробку, чтобы выпустить горячую воду и дать сердцу шанс не остановиться. Черт, на столе и то было удобней! И почему у меня такая маленькая ванная, в которой невозможно усадить на себя женщину? Я зарычал и подхватил Лали под бедра, поднимаясь. Она вскрикнула, когда прижал ее к стенке и резко вошел, утоляя звериный голод. Свежие дорожки на спине от ее ноготков будоражили, стон возбуждал все сильней, и я снова потерял себя, растворяясь в ней… Теперь, когда она отдалась мне сама, без принуждения, без токсина, я захлебывался ее чувственным ответом. Еще не принятие, но уже и не обреченное загнанное в угол согласие. И это звучало и чувствовалось как никогда прежде. Если бы не жизнь за этой дверью — закрыл бы ее в этой квартире на месяц… Но отпускать все равно не хотелось. Не успел дослушать один ее оргазм, она уже дрожала от предвкушения следующего, и я терял голову раз за разом, забрав у нее право голоса. |