Книга Сосед, страница 40 – Рози Данан

– Звучит разумно. – Клара заставила себя отвести взгляд от его рта. Черт, она безумно хотела его.

– Хорошо. Я тогда начну?

– Нет лучше времени, чем настоящее.

Она решила взять себя в руки. Никто еще не умирал от слишком сильного желания.

– «Для начала нужно помочь партнерше настроиться». – Джош немного изменил манеру говорить, чтобы текст звучал авторитетно. Но магией своей харизмы он облекал самые невинные слова дымкой соблазнительности. – «Попросите ее описать одну из любимых фантазий. Когда она освоится, предложите ей прикоснуться к тем частям тела, которые стимулируются в ее истории».

Джош опустил блокнот, Клара провела рукой по бедру.

– Что ты думаешь об этом упражнении? Его придумала Хизер, одна из подруг Наоми по университету, сертифицированный сексопатолог.

Ее язык отяжелел.

– Думаю, это хорошо. И тон, которым ты говоришь, спокойный и медленный, тоже очень подходит. Это сексуально, но в меру.

Джош улыбнулся уголком рта:

– Спасибо.

Непослушный локон упал ему на глаз, и Клара скрестила руки на груди, чтобы не было искушения поправить эту прядь.

Он пролистал несколько страниц в блокноте.

– Я наметил некоторые задания для исполнительницы, хотя я думаю, что мы можем дать ей полную творческую свободу для раскрытия ее собственных желаний. Идея такая: мы исследуем несколько эрогенных зон, начиная от рта, ушей и горла, затем двигаемся вниз по телу, задерживаясь на груди.

– Ух! – Ее тело горело в каждом из упомянутых им мест.

– О, придумал!

Он нацарапал слово «ключица» в своем блокноте, и Клара поняла, что начала обводить свою ключицу двумя пальцами, представляя, что это его губы. Она поспешно убрала руку.

– Думаю, мужчинам нужно рассказать, как правильно стимулировать соски, мало кто это умеет. Женщины уделяют этой области больше внимания, чем мужчины.

Грудь Клары становилась тяжелее с каждым словом, которое слетало с его идеальных губ. Она подняла глаза и увидела, что Джош уставился на ее бюст.

– Мы могли бы попробовать, – сказал он, – упражнение. Если хочешь. Это нужно для нашего проекта. Мы же профессионалы. Когда я пришел в бизнес, мой член чуть не отвалился от сольных сессий, которые мне постоянно требовались.

– Я тоже заметила увеличение своей сексуальной активности… Аппетит вырос. – Капля пота скользнула между ее грудей. – Полагаю, в некотором смысле у нас, как у творческих лидеров, есть обязанность убедиться, что предлагаемый нами продукт работает.

Ее сердцебиение стало отрывистым.

– Мы не должны приходить на съемочную площадку и тратить время актеров, которым мы платим, на то, что не прошло тщательную проверку.

Его глаза горели таким желанием, которого раньше ей видеть не доводилось.

– Верно. Мы же не сексом заниматься будем.

– Ага, – согласилась Клара, тяжело дыша, – определенно это не секс.

– Это мастурбация. – Он поерзал на месте. – Совершенно нормальная вещь. Тем более ты говорила, что в последнее время сама не своя.

Клара кивнула. Она разглядывала массивную выпуклость на его штанах, ее губы приоткрылись, а в ушах звенели сигналы тревоги, предупреждающие о разрушении границ между ними, но руки сами потянулись расстегивать пижаму.

– Есть такое дело.

– Готов поспорить, если бы ты поласкала себя и избавилась от этого напряжения, тебе было бы гораздо проще сосредоточиться на работе. Это важно и для Джилл, и для проекта.

– Расслабленный ум – более творческий.

Джош положил блокнот себе на колени.

– Я читал много статей о долгосрочной пользе для здоровья регулярных оргазмов.

Ее пальцы замерли.

– Да?

– Конечно.

– Я бы хотела… снять рубашку и прикоснуться к своей груди. – Это было похоже на слова зрелого, сексуально раскрепощенного человека.

Джош откашлялся.

– Звучит многообещающе.

Сочетание нервного и сексуального возбуждения вызвало у нее мурашки.

– Я могу это сделать? – предложение превратилось в вопрос.

Он неотрывно смотрел на ее рот.

– Думаю, ты должна это сделать.

Клара попыталась раздеться, но у нее тряслись руки. Как посмели ее собственные руки вести себя так предательски?

– Кажется, я не могу. Прости. Мне не нравится быть голой даже в одиночестве, не говоря уже об обнажении на публике.

– Что плохого в том, чтобы быть голой?

Печальный вздох вырвался у нее.

– Ничего, если выглядеть, как ты. Но когда я раздеваюсь, становится понятно, какая я мягкая и бесформенная.

Она немного наклонилась вперед, скрывая свои изгибы. Джош покачал головой:

– Это лучшая часть твоего тела. Изменится ли что-нибудь, если я скажу, насколько ты мне нравишься?

– Правда? – Попытки Клары сыграть хладнокровие рассеялись.

– Могу рассказать в общих чертах, что именно в тебе я нахожу сексуальным. Хочешь? Но, честно говоря, это очевидно. – Он показал ей еще одну страницу своего блокнота. – Кстати, это один из советов мужчинам. «Если ваша партнерша нервничает или не может вызвать в воображении фантазии, расскажите, как сильно вы ее хотите и почему, это создаст нужное настроение».

Клара почти не слушала объяснение.

– Хорошо. Да, давай попробуем.

Джош не спешил, оглядев ее с макушки до ступней в носках. Она замерла, пока он рассматривал ее тело.

– Что ж, я вижу много интересного, – сказал он так тихо, что она едва услышала. – Есть черты, которые я сразу замечаю, когда ты входишь в комнату. – Он начал загибать пальцы. – У тебя красивые волосы – густые и блестящие. И ты часто их распускаешь. Так что я чувствую запах твоего шампуня, когда мы сидим на диване, хочу я того или нет. И, конечно же, твоя грудь. Боже, твои сиськи – это нечто! А то, что ты вечно прячешь их в этих нелепых рубашках, – преступление. Зачем ты так поступаешь с ними? Они заслуживают того, чтобы дышать свежим воздухом. В Лос-Анджелесе лето, черт подери!

Он потер подбородок.

– Я могу придумать двадцать разных способов, как сорвать с тебя рубашку, чтобы просто на них взглянуть.

Джош только начал, а Клара уже едва дышала. Кажется, она может упасть в обморок.

– Но есть вещи, которые сводят меня с ума, и они куда тоньше, – продолжил он. – Дотронуться до твоей кожи, когда я помогаю тебе выйти из машины. Еще мне нравится видеть, как ты выгибаешь спину, когда потягиваешься по утрам. Ах да, крошечная родинка у тебя на губе. Как метка на карте сокровищ.