Онлайн книга «Война грязных искусств»
Харпаг дёрнулся и, не вставая с пола, раскрыл пасть. Из неё вывалился длинный язык и устремился к моим ногам. Облизав мне ступни, харпаг втянул язык в пасть, положил голову на пол и остался лежать, смиренный и побеждённый. Я развернулся и посмотрел на собственную оболочку. Молодой мужчина, широкоплечий, натренированный и сильный — он всё же ограничивал мою мощь своим человеческим телом, однако и защищал меня им же. Без оболочки такой, как я, призванный из мрака, не смог бы долго существовать в людском мире. Я склонился над ним и провёл пальцем по его голове. — Несчастный. Сказав это, я приложил палец к татуировке призыва на теле оболочки и вернулся в неё обратно… Вдохнул жаркий дымный воздух и открыл глаза. Приподнялся и снова ощутил, как саднят по телу раны, как они сочатся тёплой кровью, как поры выделяют пот, а дыхание вырывается из глотки тяжело и рвано. Пережив две крупных битвы, моё человеческое тело устало. Но война была лишь привычкой, приятным времяпровождением, никто не заставлял меня драться и махать мечом в самом эпицентре битвы, как никто не заставлял сестру влюбляться в первых встречных мужчин и отдаваться им, бесконечно наслаждаясь чувствами и телесной негой. Но что бы мы ни делали, в первую очередь для нас оставалась цель, поставленная Хозяином, и с каждым днём мы приближали её. Сегодня был один из таких дней, точнее, ночей… * * * Звуки битвы за Ронстад всё не стихали, город полнился ароматами человеческих страданий, треском огня, далёкими воплями и изредка звоном оружия и пушечными выстрелами. Я огляделся. Покалеченный харпагом патриций Орриван был уже на краю площади. Привалив на себя, его пыталась увести отсюда беременная жена. Она силилась не издавать ни звука, но всё равно порой всхлипывала и постанывала от напряжения. Орриваны бежали в сторону соседней улицы, туда, где высился мост через канал. Возможно, намеревались уйти на лодке. Я неторопливо отправился за ними. Женщина будто почуяла преследование: приостановилась и оглянулась. Увидев, что я приближаюсь, она закусила губу и зашептала: «Милосердная Дева, убереги нас от сатаны… убереги нас. Не отдавай дьяволу наше дитя, о милосердная Дева…». Она ускорила шаг, но не удержала мужа, и они вместе повалились на брусчатку. — Вставай, Зейн, прошу тебя, — забормотала женщина. — За нами дьявол… за нами дьявол… Орриван еле повернул голову, его губы задрожали. — Алис, беги… беги, Бога ради… оставь меня и беги. Ему нужен я, а не ты. Но если ты будешь мешать ему, его поганая рука не дрогнет, убивая наше дитя. Я вижу это по его глазам… Он сама тьма, Алис. Он сама тьма… На ходу я вытянул из-за спины второй меч, сделал виртуозный мах и ускорил шаг. — Господи, Зейн… господи, нет, — запричитала женщина. Не вставая с пола, она положила ладонь на грудь мужа, другой прикрыла собственный живот. Бежать леди Орриван не собиралась. Собравшись с силами, она отправила в меня несколько молний парализующего эрга, следом — порцию холодного воздуха, смешанного с острыми ледяными иглами. Так себе оборона… Отмахнувшись от атаки щитовым эргом, я приблизился к Орривану и его жене. Остановился, опустив меч, и обратился к мужчине: — Ты всегда женой прикрываешься, патриций? — Уходи, — опять зашептал жене Орриван. — Уходи, Алис… Богом прошу… Этот дьявол не пощадит тебя… Я усмехнулся. — Всё смешал ты в своей речи, патриций. И Бога, и дьявола… — Не убивай её! — выкрикнул Орриван. — Я отдам всё, что ты хочешь, но не убивай её! Я перевёл взгляд на женщину. Она вздрогнула и обхватила живот обеими руками. — Проваливай, — сказал я ей, потом снова посмотрел на Орривана и добавил: — А ты пока вспомни, где Печать. У тебя минута. Женщина наконец отползла от мужа, перевалилась на бок и привстала на локте. Неуклюже подогнула под себя колени и поднялась. Но вместо того, чтобы бежать, она снова посмотрела на меня, в её воспалённых глазах вспыхнула угроза. — Наступит день, когда ты отдашь всё, чтобы исправить то, что наделал, — процедила она, шагнув ко мне. — Наступит день, он наступит. Пройдут века, но этот день наступит всё равно! Он наступит!.. — Заткнись и вали отсюда, — перебил я её и оттолкнул несильным гравитационным эргом. — Ещё слово скажешь — и сдохнешь. Женщина тут же смолкла. Посмотрела на раненого мужа, хотела что-то сказать ему, но опять смолчала. У неё не было причин сомневаться в моих угрозах. Она всхлипнула, ещё раз оглядела Орривана с отчаянием и виной и со всех ног побежала прочь, в сторону соседней улицы и канала. Потеряв к леди Орриван всякий интерес, я снова обратился к её мужу: — Вспомнил? Тот задёргал головой. — Печать осталась в моём доме. Я не взял её с собой, опасаясь, что меня перехватят… что и вышло. Но, клянусь, Печати у меня нет… её нет… — Клянёшься? — прищурился я. — А если найду, что делать будешь? Он облизал губы. — Я… я всё равно не жилец… не жилец… Зачем мне врать?.. Ты отпустил мою жену, и я бы отдал тебе Печать, отдал бы… конечно бы, отдал… но её у меня нет… Я наступил ему на грудь и приставил остриё меча к горлу. Орриван сглотнул, ощущая, что я начинаю усиливать нажим. — Так где же Печать с буйволом, патриций? У тебя полминуты. Мужчина всхлипнул и зажмурился. — Не бойся, — тихо произнёс я, — просто посмотри мне в глаза, и я узнаю сам. — Не-е-ет! — выкрикнул Орриван. — Я ни за что не открою глаза, тёмная тварь! Одним движением я убрал меч за спину, обратно в ножны, и, наклонившись, ухватил Орривана за горло. — Мне не нужны твои глаза, глупец. Я принялся душить патриция, подняв его над брусчаткой и держа за шею, и одновременно читал его мысли, а прочитав, ещё несколько секунд смотрел, как Орриван теряет сознание, как конвульсивно дёргает руками, как истончается его жизнь… а потом отпустил. Захрипев, мужчина грузно повалился на брусчатку. — Расскажи потомкам, как великодушен был к тебе тот, кого ты называешь тёмной тварью, — бросил я ему. Жизнь Орривану я сохранил не ради великодушия, конечно, а на случай того, если мне ещё раз понадобятся его воспоминания. Теперь же я развернулся и поспешил вслед за его женой. Беременная и перепуганная, она не успела бы уйти далеко. Так и вышло. Я нагнал её у моста. Только там она стояла не одна. |