Книга Ловушка для химеры, страница 61 – Татьяна Матуш

- Так-так, - вдруг заинтересовался Марк, - это в каких таких балладах? Процитируйте, молодой человек.

- Хм... Ну, ди Солье, например. "Она свела меня с ума и забрала покой и волю. Она как льдинка холодна, а мне так сладостно от боли..."

Винкер со свистом втянул в себя воздух. Медленно выдохнул, считая про себя сразу на трех языках. И очень спокойно сказал:

- Ну ладно, тебе простительно, дичок кайорский. А вот тебе, Твое Высочество... У тебя же дядя - один из лучших современных поэтов.

Рами хмыкнул:

- Дядя говорит, у него стихи для взрослых.

- Да уж лучше для взрослых, чем этот... праздник мазохизма. "Сладостно от боли", - передразнил Винкер. Потом хихикнул, вздернул подбородок и томно провыл:

Мне на ногу кирпич упал.

Такое счастье привалило.

Как жаль, что ногу не сломал,

А то еще бы слаще было.

Ну, ничего - подумал я,

Не редко кирпичи летают.

Нога, любимая моя,

Тебя я все равно сломаю!

Мальчишки переглянулись и дружно захохотали.

- Имейте в виду, - Марк с двух рук отвесил по легкому, почти невесомому щелбану принцу и телохранителю, - от рыцарей своей жены я жду хорошего вкуса и осмысленных поступков. Хотите носить ленту госпожи Маргариты на рукаве - будьте достойны.

Мальчишки спали. Прямо на полу зеркального лабиринта, невозможного места откуда либо не возвращались, либо... не возвращались. Подложив под голову мешок Марка и укрывшись его же курткой, блаженно и спокойно посапывали. Принц улыбался во сне. Верный телохранитель хмурился.

- Господин Винкер?

- Да, Алекс, - отозвался Марк.

- Вы... знаете мое имя? Это честь для меня.

- Повяжи мою ленту на рукав, - хмыкнул Марк так ехидно, что страж поперхнулся. Не ожидал.

- Господин Винкер, я все сделал правильно?

Марк про себя подивился. Взрослый же парень, почти двадцать уже.

- Подать сигнал, доложить обстановку и, если есть возможность, попытаться прийти на помощь. Все правильно. Соответствует букве и духу устава.

- Хорошо, - страж как-то сразу успокоился, его лицо разгладилось а из глаз ушел тревожный блеск, - мне нужно это было знать. Чтобы просить…

- Просить?

- Да. Я хотел попросить у вас о чести. Если я все сделал правильно, значит я ее достоин. -Винкер поднял голову. Тон стража ему не понравился, - я бы хотел умереть от вашей руки, - выпалил Алекс и уставился на него как молодой послушник на фреску в храме.

Спокойствия и выдержки Винкера хватило на одно короткое слово:

- Зачем?

- Ну... Это же сопряжения. Отсюда нет выхода, а если он и откроется - мы уже не будем прежними. Наш долг избавить от страданий Его Высочество и Его Сиятельство и пресечь собственные жизни.

Марк посмотрел на потолок, но увидел там только собственную искаженную физиономию. Она была настолько кривой, что просить этого парня о помощи язык не поворачивался - ясно же, что у него свои проблемы куда серьезнее.

- А мы страдаем? - спросил он кого-то. Видимо, эхо. Или дивное пространство лабиринта, - надо же. Не заметил. Старею, наверное?

- Мы шли долго, - ожесточенно заговорил Алекс. Похоже, обиделся, - не одну клепсидру. И все это время я не отрывал руки от стены. Если бы выход существовал, мы бы уже его нашли.

Винкер порылся в карманах кожаного пояса и достал вещь, которую вообще не планировал доставать в этом мире, был уверен, что тут она ни к чему. Однако, неожиданно пригодилась. Это была визитная карточка агента, через которого Маргарита искала им квартиру.

Обычный картонный прямоугольник. В сказках Земли для того, чтобы сделать чудо, нужен был непременно посох или, хотя бы, волшебная палочка. Как дипломированный колдун с высшим магическим образованием, Марк знал совершенно точно: никакой кусок дерева не поможет совершить чудо. Чудо должно быть в тебе самом и тогда ты сможешь все с помощью чего угодно. И даже магия не нужна.

- Возьми, - сказал он, - и кинь... ну, хотя бы, шагов на пять. Семь - будет идеально.

Алекс посмотрел на него странно. Но, видно, былая слава пока что надежно защищала Винкера от подозрений в поехавшей крыше. Страж примерился и с силой швырнул визитку вглубь коридора.

Ожидаемо - она упала почти рядом.

- Попробуй еще раз, - посоветовал Марк, - только не мни. Мять нельзя. Такое условие.

Алекса хватило на семь бросков. Упорный. Подобрав в очередной раз упрямый листок бумаги, который не летал, не летал хоть ты тресни - он протянул его Винкеру и угрюмо сообщил:

- Это невозможно. Если бы был камень. Или хотя бы бумажный шар. Плоский лист никогда не полетит.

- Спорим?

- На что? - вяло спросил страж.

- На щелбан. Годится? Или на кружку сидра.

- Да хоть на коронные драгоценности. Он не полетит.

- Значит, ты ничем не рискуешь. Ну! Где твой благородный дух авантюризма?

Страж несмело улыбнулся.

- На сидр... годится.

Марк сжал ладонь в кулак, вытянул перед собой. Положил сверху нелетучий прямоугольник визитки. И легким, точным щелчком по уголку "завертолетил" его. Вращаясь винтом, картонка легко пролетела нужные семь шагов, даже немного больше, опустилась на пол на порядочном расстоянии от них - и немедленно и нахально отразилась во всех зеркалах.

- Что и требовалось доказать, - Марк насмешливо взглянул на стража:

Тот прав и мудр, кто не читает

Плохих стихов.

От ди Солье до суицида

Лишь семь шагов...

- Я дурак? - спросил Алекс. Уши у него были красными, но серые круглые, немного совиные глаза ожили.

- Уже нет, - заверил Марк, - полклепсидры назад был. Но это прошлое. Кто его помянет, тому век сидра не видать.

- Как мы отсюда выбираться будем? Я - не зеркальщик. Его Высочество, похоже, пока тоже.

- Я - зеркальщик. И, при всей своей скромности - хороший. - Алекс воспрянул духом, выпрямился и даже несмело улыбнулся. А Винкер подмигнул... и влепил с оттяжкой, - только здесь это нам не поможет. В одном наш усатый друг прав - маги зеркальщики провешивают порталы по маякам, но их можно увидеть только у берегов. А мы далеко в глубине. Вот это все, вокруг нас - это не зеркала. Это иллюзия. Застывшие потоки силы.

- Так вот почему они не открылись.

- А вы пытались? - непритворно ужаснулся Марк, - я надеялся, что на эту глупость у вас просто не хватит времени. Значит - не открылись. Да-а... Чем дольше я живу на свете, тем труднее оставаться атеистом.