Книга Созвучно сердцу, страница 29 – Аадет Тэль

— Я тебя люблю, — снова повторил он, прижимаясь горячими губами к моим холодным плечам. — И никогда не оставлю.

Мне обрадоваться или испугаться?

Кое-что вспомнив, высвободилась из его объятий и, не зажигая свет, нашарила на столе перстни.

— Вот. Это тебе.

В отличие от меня, тёмный отлично всё видел и с интересом разглядывал слабо сверкающий в неверном лунном свете амулет.

— Тот самый камешек? Ни за что бы не подумал. Он синий, как океан. И такой же сияющий.

На мизинце у него уже был другой перстень, поэтому мой Наян надел на безымянный палец правой руки.

— Они же парные, да? Где твой?

Я показала гораздо более скромное кольцо и, пробуя работу амулета, мысленно спросила:

«Хорошо слышно?»

— Отлично. Так мне будет спокойнее. Если что случится, сразу зови.

— Да, — кивнула и, помявшись, взглянула в его блестящие глаза. — Ты не станешь спрашивать?

Он ответил не сразу, а когда всё же заговорил, тщательно, почти на ощупь, подбирал слова.

— Мисталь несдержан и чересчур тяготеет к театральности, но в одном он прав. Отношения действительно даются мне нелегко. Раньше это было неважно, но в этот раз я очень, очень сильно не хочу всё испортить. Поэтому не буду заставлять. Если решишь, что это важно, расскажешь сама, — и напряжённо улыбнулся. — Я всегда тебя выслушаю.

— Спасибо.

Ненавязчиво потянув за руку, он усадил меня к себе на колени, уткнулся носом в волосы и выдохнул:

— Я скучал по тебе.

Наверняка, Наян специально повторил фразу, которую совсем недавно, перед ссорой, говорила я. Теперь, из его уст, она прозвучала как символ нашего окончательного примирения.

— Я тоже скучала. Мне тебя не хватало.

Его сухие губы коснулись моего лба, невесомыми прикосновениями спустились к щекам, и я невольно замерла от волнения.

— Дыши, милая, — едва слышно, чтобы не спугнуть волшебство, рассмеялся тёмный и чуть сжал мою талию, заскользил ладонями по бокам. — Дыши… Хотя твоя реакция, конечно, льстит.

— Зажги, пожалуйста, огонёк. Хочу тебя видеть.

Тишина.

— Наян?

За его плечом вспыхнул маленький матовый шарик света, и стала ясна причина задержки. Наян всё ещё сомневался. Опасался, что я снова отшатнусь.

Надо признать, эти опасения имели под собой некоторые основания.

Осторожно протянув руку, я пропустила сквозь пальцы его густые прохладные волосы, провела по высокому, умному лбу с тонкой обеспокоенной морщинкой на переносице. Проследив её пальцем, нахмурилась. Мне вдруг пришло на ум, что я до сих пор понятия не имею, сколько вообще Яну лет или когда у него день рождения. Мы никогда не говорили об этом. Не то, чтобы возраст имел хоть какое-нибудь значение, но пропустить такой праздник будет жаль. Задумчиво очертив решительно выступающую скулу, спустилась к надменной линии подбородка и бледно-розовым губам.

Ян замер. Даже дыхание, кажется, затаил, внимательно следя за каждым моим движением из-под полуприкрытых век. Мнимая сонность этого взгляда ничуть меня не обманывала. Тёмные ресницы не могли скрыть настолько жадный блеск. Я всей кожей ощущала его взгляд. От него становилось жарко.

Всё ещё обнимая его лицо ладонями, медленно наклонилась и, едва намечая поцелуй, коснулась плотно сомкнутых уст.

— Я не боюсь. По крайней мере, теперь не боюсь… У тебя ведь нет ещё каких-нибудь больших секретов, правда?

Он, улыбаясь, покачал головой:

— Только маленькие.

Мне нравилось, что так искренне и открыто Наян улыбается только со мной. Совсем не похоже на его обычную вежливую отстранённость.

— Потанцуем на балу?

— С радостью! — и опасливо покосилась: — Только первый танец я уже пообещала Мисталю.

— Обойдётся!

— Я обещала, — повторила виновато.

— Нет! Ты его не знаешь, Эри! Он только притворяется твоим другом!

— Но обещания для меня — не просто пустой звук, поэтому…

Наян нахмурился, посопел, но всё же неохотно уступил:

— Все остальные — мои. Ты себе и не представляешь, что творит со мной ревность. В такие моменты хочется придушить Миста!

— Между прочим, он просил меня с тобой помириться.

— Всё равно.

— Внешнее сходство вовсе не означает взаимозаменяемость, Наян. У вас разные характеры. С Мисталем легко, но мне нравишься именно ты, а не твой брат. И я точно никогда не захочу стать причиной очередной вашей ссоры. Наоборот, было бы замечательно, если вы помирились. Уверена, ты скучаешь.

— Не хочу о нём говорить, — поморщился тёмный. — Не сейчас.

Сердце вдруг сжалось от какого-то беспокойного, тревожного чувства.

— Эри?

— Подожди, — пробормотала, пытаясь разобраться. — Что-то не так.

На миг он прикрыл глаза, а потом покачал головой:

— Тут никого нет. Мы одни.

Разумеется, одни! Я столько заклинаний тогда накрутила, что теперь, наверное, и сама не развяжу. Без моего ведома в комнату никому не проникнуть. Откуда тогда это волнение?

— Показалось, наверное.

Наян хотел было согласиться, но тут и сам насторожился:

— Кто-то пытается взломать защиту мастерской.

Точно же! Это неприятное, зудящее ощущение вызвано чьим-то копошением в моём охранном заклинании!

— Давай посмотрим!

— Тебе лучше…

— Пожалуйста! Я просто постою в сторонке.

— Держись позади меня, — без энтузиазма произнёс Наян.

Ясно, что он не хотел соглашаться, но, похоже, опасался, что в таком взвинченном состоянии на месте я не усижу. И определённо был прав.

У высоких резных дверей стояли две тёмные фигуры в плащах с капюшонами. При нашем появлении одна из них тут же отступила назад, растворившись в тенях, а вторая атаковала молнией.

Как и обещала, я отступила чуть назад и прикрыла глаза, проверяя, нет ли у воров сильных артефактов. Рядом кого-то били, осыпался камень, что-то трещало, но моя вера в то, что тёмный справится с кем угодно, была непоколебима.

Изумрудный амулет на шее задрожал, и только поэтому я успела отпрыгнуть. Потерпев неудачу, мужчина неразборчиво выругался и снова потянулся к моей шее. Всё ещё сжимая камень в руке, я попятилась к Наяну.

— Дай сюда! — прорычал вор. — Живо!

— Это вряд ли, — злорадно сообщил Мисталь, появляясь прямо за ним, и, поймав за шкирку, без каких-либо усилий швырнул преступника в сторону. Проследив за тем, как несчастный сползает на пол, пачкая стену кровью, он ни к кому конкретно не обращаясь, пожаловался: — Я спал, вообще-то! Ненавижу дворец!