Онлайн книга «Колдун со Змеева моря»
|
– Да сколько они там выпьют? Это ж дети! Детки моей Ивушки! Мне разве жалко? – Знаешь что? Беги отсюда, пока не поздно. Спасай свою жизнь! – При чем тут моя-то жизнь? – отмахнулся Радко. – А уйти… ну куда я уйду? Не могу я без Ивушки… И Велена мне тоже дорога. Хоть бранит меня, а все ж не чужая… Одного я на свете хочу – чтоб та и другая счастлива была! Знаешь, ведун, думается мне часто – вот бы нам всем вместе жить! К чему им ссориться – они ведь обе меня так любят! Нойда случайно взглянул в сторону леса и вдруг увидел Велену. Она, видимо, только что пришла – выглядывала из-за дерева, внимательно слушая жалобы мужа. Нойда подумал – повезло Радко, что он сейчас не видит ее лица. Заметив, что ведун ее видит, Велена решила не прятаться и вышла на берег. – Ты?! – вскинулся Радко. На его лице отразился мгновенный испуг – должно быть, ждал, что жена накинется на него с бранью. Но Велена протянула руки и обняла его так нежно, что у Радко снова слезы хлынули из глаз. – Милый, да на тебе лица нет, – приговаривала она. – Совсем бледный! Пошли домой… Здесь сыро, холодно, лихоманка схватит, а я печку натопила, щей наварила… – Пошли, пошли домой… – бормотал Радко, дрожа как в лихорадке. – Кисельку тебе горяченького дам, отвара брусничного… Когда супруги, обнимая друг друга за плечи, скрылись в лесу, нойда лишь хмыкнул. И подумал, что ему тоже пора уходить из этих неприветливых мест. Оадзь не пропадет – даже если Радко не прибежит к ней вечером, так придут из озера детки… У Радко дела плохи, не надо быть шаманом, чтобы предсказать его судьбу. Но как спасать человека, который не желает быть спасенным? «Будто где-то трещина, и жизнь в нее утекает… Здешний мир надломился, – размышлял нойда. – Вот поэтому меня и тянет уйти! Кого угодно прочь потянет. И лесовики-словене скоро деревню свою бросят и уйдут – а не бросят, им же хуже. Люди уходят – нечисть занимает их место… И оадзь тут ни при чем… Что-то ее сдернуло из родных мест и сюда привело…» Нойда поглядел на распахнутую дверь избушки, где крепко спала исцеленная его пением женщина-лягушка. «Да она тут, похоже, такая же жертва, как и Радко!» – подумал он. Как ни хотелось саами поскорее уйти прочь от озера, – он не забыл, кто в нем прячется, – вначале следовало сделать кое-что очень важное, и час был самый подходящий. Нойда нашел ровное сухое место, уселся там, расстелил перед собой четырехугольный кусок кожи, хранимый нарочно для гаданий, и высыпал на него малые сейды – пестрые окатанные голыши. Сейчас их у него было пятнадцать. В разное время бывало больше и меньше. Малые сейды были живыми, порой они болели и умирали, порой вредничали, уставали, даже иногда обижались… В отличие от духов-сайво, которых нойда заклинал и подчинял себе их истинными именами, воля малых сейдов оставалась свободной. Какое гадание, если камни будут говорить лишь угодное шаману? Нойда окинул взглядом камни, убрал из кучки один треснувший, отложил в сторону. Собрал остальные в горсть, прижал ко лбу и несколько мгновений сидел так, покачиваясь и шепотом обращаясь к обитавшим в камнях духам. Потом высыпал на квадратный лоскут, распределил на три кучки – каждая соответствовала одному из миров, – и стал наблюдать. Спустя некоторое время камни зашевелились, начали расползаться по лоскуту. Когда они остановились, нойда нахмурился. Расклад был темен. В одном лишь догадки нойды подтвердились – тут в самом деле шла охота. Но кто охотился, и на кого? На Радко? Он уже и так пойман… На оадзь? Нойда ухмыльнулся, вспомнив Велену и ее рысий взгляд из-за дерева. Да уж, не повезло бедной шеве нарваться на такую соперницу. Маленькая словенка за мужа сама кому угодно горло перегрызет… На самого нойду? На миг он задумался – а не заманили ли его сюда? Вся эта скверная история с мужчиной, женщиной и оадзью – каждый желает своего, каждый просит его о помощи… – Велена, – пробормотал нойда, наконец сообразив, на кого изо всех сил намекают сейды. «Охота идет на Велену!» Нойда провел рукой по вспотевшему лбу и свернул лоскут, смешивая расклад и заканчивая гадание. Камни дали ясный ответ, – но дело только запуталось. При чем тут Велена, кому она вообще нужна? Кто на нее охотится? Зачем? * * * Глубокой ночью Радко не спал. Он стоял у изгороди общинного выгона, глядя в темноту, прижимая руку к груди. Ужасная тревога одолевала его, лишая душевных и телесных сил. «Ивушка, – шептал он, – как ты там, родная?» Он представлял, как она страдает от ожогов, и сам будто ощущал их. Но худшую боль ему причиняла разлука. Перелезть бы через изгородь, (—) и туда, в сырой лесной мрак, к ней… Но Велена… Вдруг среди шелестящей невидимой травы, в десятке шагов, в темноте загорелись два бледных глаза. – Чур меня, – пробормотал Радко, шарахаясь. Из травы поднялась невысокая тень и бесшумно приблизилась к изгороди. Радко пригляделся и с радостным возгласом кинулся к ней, распахивая объятия. – Пусти, больно! – вскрикнула оадзь. – Руки дай… Они стояли, держась за руки, разделенные изгородью, и глядели друг на друга так, словно не виделись годы. – Ты зачем… как же… Милая, ты совсем холодная… – Как же я могу там одна под сетями лежать, когда ты здесь с женой милуешься? – резко ответила оадзь, бросив полный злобы взгляд в сторону деревни. – Милуюсь? – горько усмехнулся Радко. – Да какое там! Еще до двора не дошли, она давай меня грызть – ни за что, ни про что! Разве я ей что плохое делал? Разве слово хоть раз ей злое сказал?! Вот, в груди теперь из-за нее ноет… – Бедный мой! – оадзь сжала его руки. – Так ты ушел от нее? Ко мне спешил? – Нет, – отвел глаза мужчина. – Велена сейчас за сердечным снадобьем к бабке побежала, я ей сказал, что выйду на двор подышать… Не мог я в избе оставаться, томило меня там! Когда ты далеко – какой покой?! Ты – моя жизнь, дороже тебя у меня ничего нет… – Так ведь и я без тебя света не вижу, – всхлипнула оадзь, – На все ради тебя пойду! Это не пустые слова, Радко! Если уж шева полюбила – такая любовь и за гробом не окончится. Судьбу твою разделю, во всех трех мирах буду рядом… Слушай, Радко – я решилась! – О чем ты? – в замешательстве спросил ее любимый. – Я уйду к людям. Не будет больше лягушки, будет только Ивушка! На лице Радко отразился испуг. – Ты не горячись, милая… – зашептал он. – А детки твои как же? – Головастики! – оадзь безразлично махнула рукой. – Лягушачья икра! В болоте их место, пусть там и остаются. И к тебе их больше не подпущу, нечего… Зато я теперь всегда буду с тобой. Главное ты знаешь – чтобы сети в избушке всегда были мокрыми… – А Велена? – с тоской протянул Радко. – Что Велена-то скажет?! Что я ей скажу? – А вот вернется она от бабки – вместе ее и встретим, – твердо заявила оадзь. – Скажи ей в лицо: «Ивушка теперь моя жена, навеки и до смерти! А ты прочь уходи!» |