Книга Я тебе объявляю развод, майор!, страница 49 – Ульяна Романова

– А я буду разбираться с флешкой и тем, что вы там натворили. Думаешь, Датский вас не вычислит?

– Объявление клеили не мы, – тихо призналась я.

– А кто?

– Филин. Ну мы решили, что если поймают, то его не жалко. И на камерах, которые во дворе, нас не должно быть видно.

– Вы не всадницы Апокалипсиса, Стеша, вы – объединенная преступная группировка. Особо опасная, – выдавил Ярослав.

– Яр, Датский первым начал! И дело даже не в его разводе, а в том, что из-за него Семен может сесть в тюрьму! – горячо заговорила я.

– Подробнее, – потребовал Шведов.

И я рассказала все, что знала об истории с Семеном и о перинатальном центре, из-за которого закрыли бесплатный роддом.

– Мы просто защищали Сёму, – закончила я со вздохом.

– Я понял, – уже спокойнее произнес Яр. – Кстати, если вдруг тебе интересно – белье и духи мне подложил Лисин. Мстить ему не нужно, он уже под трибунал загремел.

Я охнула, вспоминая улыбчивого коллегу Яра. И сочувственно посмотрела на мужа, понимая, насколько ему тяжело переживать предательство друга. Хотя внешне Шведов ничего не показывал, я знала, что он страдает.

– Прости... Обещаю, что больше мы не полезем в дело Датского. Ни я, ни мои подруги. Ты можешь быть спокоен.

Ярослав недоуменно на меня покосился, но увидев, что я говорю искренне, расслабился.

– Я все решу, обещаю. А ты побудь с Мироном.

Согласно кивнув, я развернулась, встала на сиденье на колени и прижалась покрепче к мужу. Яр вел машину одной рукой, другой зарывшись мне в волосы. Ехать было неудобно, зато невероятно приятно.

Мы остановились у дома Мирона. Шведов рывком привлек меня к себе и жадно поцеловал в губы. С трудом оторвавшись и глядя совершенно безумным взглядом, прошептал:

– Беги. Поднимешься – мигни светом.

Не совсем соображая, что делаю, потому что тело буквально горело от одного лишь поцелуя мужа и его близости, я на негнущихся ногах потопала в гости к брату…

Мирон открыл дверь практически сразу. Впустив меня в свое жилище, которое он оптимистично называл «комнатой наслаждений», прошел к окну. Открыл его и махнул Ярославу рукой, что я поднялась. Развернулся ко мне, пряча руки в карманы спортивных штанов:

– Фаня, Фаня... Кто ж так бездарно палится?

– Издеваться будешь, да? – пробурчала я и насупилась. – А мы, между прочим, доброе дело сделали.

– Благодетельница! – ехидно воскликнул Мирон. – Как до тебя милиция справлялась – даже вспоминать не хочу!

– Прекрати острить, – потребовала я.

– А то что? Меня тоже арестуешь?

– Нет, пожалуюсь бабушке, – я широко улыбнулась.

– Вот говорил я Марку лет десять назад, что тебя надо цыганам отдать. Не послушал. А как бы спокойно мы сейчас жили... – мечтательно возвел глаза к потолку младший из ларца.

– И не надейся! Я бы вернулась, – съязвила я, плюхаясь на мягкий диван в гостиной.

– Жизнь – боль, – резюмировал Мирон.

– Не ворчи. Ну не осчастливишь сегодня очередную красотку – завтра наверстаешь, – успокоила я братца.

– В кого ты у нас такая умная, а, Фань? – скривился он.

– В бабушку, – подумав, решила я, – но ты можешь идти, я тут сама тихонько дождусь Ярослава.

– С ума сошла? Мне квартиры с неба не сыпятся, чтобы тебя тут одну оставлять. Это ба у нас бесстрашная, у нее на случай ремонта дача есть.

– И полковник с ОМОНом, – хмыкнула я.

– Да, Марк рассказывал, – засмеялся Мирон, садясь рядом. – Бедные парни до утра бабулины нервы успокаивали, пока она с полковником утренние променады устраивала.

– За очередной банкой варенья, не иначе, – поддержала я. – Слушай, а твоя очередная красотка сюда не наведается под покровом ночи?

– Нет, – категорично отрезал младший из ларца.

– Эх, куда поплыл Мирон…

– Куда? – заинтересовался братец.

– Марк сказал, что ты поплыл.

– Кому сказал?

– Вся семья в курсе.

– Отличные новости, – страдальчески вздохнул младший из ларца, зажмурился и перевел тему: – Чем ты в этот раз отличилась, рыжая птица Говорун? Умом и сообразительностью, да?

– Именно! – важно подтвердила я. – Мы с подругами раскрыли целую преступную сеть!

– Так, я пошел писать письмо президенту, чтоб тебе грамоту дали. А потом Яр тебе этой грамотой по заднице. Кто в этот раз жертва?

– Депутат Датский, – буркнула я, привычно пропуская колкости мимо ушей.

– Фаня, ты обалдела? – Мирон округлил глаза.

– Это Датский обалдел, а я вершила справедливость, – пискнула я, опуская голову.

– Ну да, Луна была полная, а тебя оставили без присмотра, – вздохнул Мирон. – Надо президенту намекнуть, чтоб в нагрузку к твоей грамоте майорам памятники в полный рост на главной площади поставили. Как мученикам.

Я молча глазела в потолок, ожидая, пока повышенная кислотность в организме брата закончится.

– Так куда ты поплыл, младший из ларца?

– Туда, – махнул рукой Мирон, указывая в стену, – или туда, – он переместил руку к окну.

– Как ее зовут?

– Никак не зовут, – огрызнулся он и зарылся пятерней в волосы. – Сама приходит и всегда не вовремя.

– Снова с Марком заигрались? А я говорила, что ваши обмены свиданиями до добра не доведут!

– Фаня, без тебя тошно! – нервно бросил в ответ брат, подкрепляя мои подозрения, что таки поплыл, глубоко и безвозвратно!

– Обещаю на ближайший час забыть про твои угрозы отдать меня цыганам и о том, что ты, вообще-то, засранец, и побыть милой младшей сестрой, которая выслушает и даст хороший совет, – патетично произнесла я, складывая пальцы в нашей клятве. – Или я звоню подругам, и мы начинаем расследование под кодовым названием «Куда поплыл Мирон», возглавить которое пригласим бабушку!

– Согласен на милую младшую сестру, – поднял ладони вверх младший из ларца.

– Я слушаю.

– Да нечего рассказывать. Я ей любовь предложил, а она мне дружбу объявила. И ведь дружит, кукла бессердечная! Даже про своего нового ухажера умудрилась рассказать.

– А ты что?

– А я в процессе избавления от конкурента, – хищно улыбнулся Мирон. – Я к ней со всей душой – а она меня на хутор, бабочек ловить...

– Ты отказала мне два раза... – пропела я. – Вот такая вот зараза девушка твоей мечты!

– Но я-то чувствую, что она меня тоже хочет, – братец сжал зубы. – Смотрит так, что у меня Апокалипсис во всех стратегических местах, а у нее дыхание сбивается. И дружит… – последние слова Мирон прошипел сквозь зубы.