Онлайн книга «Посмертный портрет»
|
«Но когда пройдет этот час, я вернусь на работу. Рорк пусть справляется со своим пациентом как хочет», – думала она, поднимаясь по ступенькам к парадной двери. В доме было прохладно и тихо. Ева решила, что в больнице возникли какие-то осложнения или задержка, и повернулась к стоявшему в вестибюле монитору. – Где Рорк? – ДОРОГАЯ ЕВА, ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ… Ласковое обращение в устах компьютера заставило ее закатить глаза. У Рорка было очень своеобразное чувство юмора. – РОРК В КОМНАТАХ СОММЕРСЕТА. ХОТИТЕ ПОГОВОРИТЬ С НИМ? – Нет, черт побери! Неужели ей придется идти туда? В нору этой ехидны? Она никогда не была в комнатах, которые занимал Соммерсет. Ева сунула руки в карманы и начала расхаживать по вестибюлю. Идти туда не хотелось. Он мог лежать в постели, а сумеет ли она когда-нибудь избавиться от ужасного зрелища Соммерсета, лежащего в постели? Сомнительно. Но, в таком случае, ей остается только снова удрать из дома и до конца дня чувствовать себя полной идиоткой. «Что хуже – глупость или ночные кошмары?» – подумала Ева и шумно выдохнула. Ладно, она пойдет туда, но в спальню входить не будет. Останется в гостиной. Сойдет за учтивость по отношению к больному. Она посмотрит, не нужно ли что-нибудь Рорку – хотя что это может быть, представить невозможно, – а потом удерет оттуда к чертовой матери. Долг исполнен, жизнь продолжается. Она не часто бывала в этом крыле дома. Зачем, черт побери, ходить на кухню, если практически в каждой комнате стоят кофеварки и микроволновки? Личные покои Соммерсета находились за кухней и соединялись с остальной частью дома лифтом и лестницей. Ева знала, что иногда он слушал у себя музыку, смотрел телевизор и, как ей нравилось думать, совершал тайные ритуалы. Дверь в его покои была открыта. Доносившийся оттуда смех сразу поднял Еве настроение – это был безошибочно узнаваемый хохот Мэвис Фристоун. Ева заглянула в дверь и увидела свою закадычную подругу, стоявшую в центре комнаты. «Мэвис родилась на свет, чтобы находиться в центре», – подумала она. Мэвис была маленькой и напоминала фею. Конечно, если можно представить себе фею в скинсьюте и неоновых босоножках на воздушной подушке. Сегодня волосы Мэвис были по-летнему светлыми. Вполне приличный цвет, если не считать, что кончики прядей были розовыми и голубыми, а в локоны были вплетены крошечные серебряные колокольчики, весело звеневшие при каждом движении. Скинсьют был коротким, не имел спины и боков, а грудь прикрывали перекрещенные полоски ткани все того же розового и голубого цвета. Дополняли наряд крошечные шорты. Хотя живот Мэвис был плоским как доска, Ева вздрогнула, вспомнив, что подруга беременна. «Наверняка этот шедевр высокой моды для беременных создал Леонардо», – подумала Ева. Возлюбленный Мэвис находился тут же. Огромный мулат смотрел на стильную будущую мать с таким обожанием, что Ева не удивилась бы, если бы его зрачки приняли форму сердечек. Соммерсет сидел в передвижном кресле. Его обычно мрачное лицо сморщилось от смеха. Ева испытала укол жалости, увидев загипсованную ногу и лубок на плече. Она знала, что такое сломанные кости, порванные мышцы и как тяжело переживает вынужденное бездействие человек, который привык все делать сам. Она уже готова была сказать что-нибудь утешительное и даже дружелюбное, но тут Соммерсет повернул голову. В глазах старика мелькнуло удивление, а затем он с ледяной насмешкой сказал: – Здравствуйте, лейтенант. Вам здесь что-то понадобилось? – Даллас! – воскликнула Мэвис и раскинула руки. – Иди сюда, присоединяйся к компании! Ева пошла к ней и увидела разноцветное полотнище с надписью «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ, СОММЕРСЕТ!», висевшее между двумя элегантными шторами. «На такое способна только Мэвис», – подумала она. – Выпьешь что-нибудь? У нас есть шипучка со льдом. – Мэвис повернулась к старинному столику на колесах, уставленному блюдечками с колотым льдом и бутылками с газированной водой и сиропами. – Все безалкогольное, – добавила она, – потому что, как сама понимаешь, наш хичхайкер [6] еще слишком мал для крепких напитков. – Как ты себя чувствуешь? – Великолепно. Лучше не бывает. Мы с Леонардо узнали, что случилось с Соммерсетом. Бедный лапочка, – пробормотала она, повернулась к старику и поцеловала его в макушку. – Поэтому мы взяли все, что было под рукой, и приехали составить ему компанию. При мысли о том, что Соммерсета кто-то может называть «лапочкой», у Евы отвисла челюсть. – Сегодня утром мы тоже были у врача, – сказал Леонардо, продолжая лучезарно улыбаться Мэвис. На нем были длинные и просторные белые брюки, а также длинная и просторная белая рубашка, которая свободно реяла вокруг внушительного тела и подчеркивала дымчато-золотистый цвет его кожи. С правого виска свисал конский хвост. Он был розово-голубым, как у Мэвис, и так же украшен колокольчиками. – Что случилось? – Ева забыла свое отвращение к этой комнате и быстро подошла к Мэвис. – Что-нибудь с ребенком? – Нет, все в порядке, – ответила подруга. – Очередной осмотр, только и всего. И, представь себе, мы получили фотографии! – Чьи фотографии? – Ребенка! – Мэвис закатила младенчески-голубые глаза. – Хочешь посмотреть? – Гм-м… Вообще-то у меня… – Я захватил их с собой. – Леонардо вынул папку из какой-то немыслимой щели в рубашке. – Мы взяли только те, на которых не видны интимные места. Потому что еще не решили, хотим ли мы это знать. – По-моему, все это место достаточно интимно… – пробормотала Ева, показав на живот Мэвис. – Давай, давай, посмотри на своего будущего крестника! – Мэвис взяла у Леонардо папку и раскрыла ее. – Ну разве он не прелесть? Просто слов нет! Ева увидела какую-то недоразвитую безволосую обезьяну с неправдоподобно большой головой. – Ну надо же… – Здорово, правда? Можно даже пальчики пересчитать! По мнению Евы, это было еще отвратительнее. Что ребенок делает этими пальчиками, сидя в утробе? – Леонардо хочет перевести самые удачные снимки на ткань и сшить мне несколько блузок. – Мэвис сложила розовые губки бантиком и послала Леонардо воздушный поцелуй. – Замечательно. Это будет замечательно. – Еве окончательно стало не по себе. – Собственно, я зашла посмотреть, как тут дела… – Позволь угостить тебя чем-нибудь холодным. – Леонардо потрепал Еву по плечу. |