Книга А ну иди сюда, Петров!, страница 62 – Иринья Коняева

Из Москвы меня пытались затащить в Европу, но нет визы – нет Европы, путешествие незапланированное, так что мы не подготовились.

– Слушай, Петров, а тебе не кажется, что мы с тобой удивительные торопыжки?

– Ты о чём?

– Ну как же. Вот смотри. Свадьба за четырнадцать дней. Отпуск на месяц за три дня до вылета. Что ещё у нас будет незапланированным?

– Видимо, всё, – хохотнул Вася.

И накаркал.

Как только мы решили попутешествовать по стране и прибыли в Питер, началось.

Я снова отравилась. Затем мне не понравился запах канализации. Так сильно не понравился, что мы, переглянувшись, побежали в аптеку, а оттуда – в ближайший торговый центр с туалетом, откуда рыдающую от счастья меня самым неприличным образом вытащил Петров. Я никак не могла поверить и выползти из кабинки своим ходом.

Токсикоз прекрасен. Питер – лучший город в мире. И всякие исторические достопримечательности, наверное, тоже классные, но я смотрела их вполглаза и больше искала взглядом, куда можно спрятаться, чтобы не смущать окружающих.

– Всё, я знаю самый большой недостаток Северной столицы, – заявила я, уплетая питерскую пышку, которая у нас во Владивостоке всю жизнь называлась пончиком.

Ем я теперь по новому графику – начиная с обеда. По-другому не выходит: с утра я зелёненькая, как соседи Петрова на грин-пати.

– И какой же? – поглощая очередную вкуснятину, спросил муж.

– Мало туалетов. Нет, ну правда. Здесь сложно быть беременной.

– Поехали домой. Всё равно из тебя сейчас такая туристка… – Вася закатил глаза.

– Ну да, карта достопримечательностей у нас своеобразная, – захохотала я.

– Ещё раз прилетим, нормально посмотрим. Всю жизнь мечтал здесь побывать – и вот добрался, – Вася вздохнул, но, увидев мой недовольный прищур, тут же добавил: – Хорошо, хоть повод достойный, радостный.

– Смотри мне!

– Да смотрю, смотрю. Только на тебя и смотрю.

– Ты какой-то грустный. Почему?

– Девочка будет, наверное, – расстроенно признался он. – Измайлов сказал, что на девчонок всегда токсикоз.

– Ой, много твой Измайлов знает! И вообще – кого рожу, того и будешь любить!

– Это понятно. Но давай сразу договоримся: если первая девочка, то второй мальчик.

– Вась, ну ты как пещерный человек. Это не от меня зависит.

– Но если что, ты не против потом завести ещё одного ребёнка?

– Давай этого родим.

– Эля.

– Да не против я, не против. Но теперь я тоже мальчика хочу. А то такая ответственность – родить наследника состояния графу Петрову! Титул же передать некому!

– Язва ты, Элька.

– Если рожу сейчас пацана, потом специально забеременею дочкой и всю жизнь буду ржать над тем, как ты трясёшься над своей девочкой, – мстительно пригрозила я.

– Я на всё согласен! Только роди пацана.

– Вася!

Отпуск мы всё же сократили и вернулись домой. Через месяц переехали в красивую обновлённую квартиру в центре города, а затем началось интересное.

– Вася, что это, блин, такое?! – удивлялась я еженощно, доставая из-под подушки то армию солдатиков, то кобуру с игрушечным револьвером, то машинку. Даже запчасти от машин – и те попадались!

– Ничего, – Петров делал честные глаза и валил всё на Чертёнка. – Это не я. Кошак, наверное, играл.

Я закатывала глаза или смеялась – по настроению. Но в целом оно почти постоянно чудесное. Я вновь люблю весь мир, и особенно – Петрова. Бедненького.

Этот будущий папсик вычитывал разные приёмы зачатия сына и регулярно выдавал фееричные замечания.

– Ох, ты ж постоянно траву ела и овощи, а надо было мясо, тогда шанс родить мужика был бы выше, – тыкал он мне телефон под нос. – А ещё говорила, что от тебя это не зависит! Вот, здесь пишут, что всё имеет значение!

– Как дожить до определения пола и не сойти с ума? – философски спрашивала я у потолка.

Когда наступил тот самый день, Вася бросил все свои дела и повёз меня на УЗИ.

– Надеюсь, ты меня порадуешь.

– Надеюсь, это будет девочка. Ты реально достал! Это наш ребёнок, какая разница, мальчик или девочка? Ты что, не будешь любить дочь?

– Буду. Но, Эля, у каждого порядочного мужчины должен быть сын.

– У каждого порядочного мужчины должен быть мозг! – рявкнула я.

Мужнины причитания раздражали неимоверно. Я то назло ему хотела девочку, то уже готова была на мальчика, лишь бы кое-кто излишне нудный и питекантропный отвял, то руки сами сжимались в кулаки, словно стискивая мощную шею Петрова.

Но мы выстояли. Вася выжил, я даже ни разу всерьёз не сорвалась – оба, как говорит Шелдон Купер из «Теории большого взрыва», были котиками.

Я воплощала само спокойствие, Петров же дёргался и нервничал.

– Да уймись ты. Не получится в этот раз, выйдет в следующий, – проявила я великодушие к мужской недалёкости. – Мы не настолько стары, успеем на ещё один заход.

– Сына хотите? – с улыбкой спросила девушка-регистратор.

– Да! – рявкнул пещерный житель мужской наружности.

– Нет, мы хотим здорового ребёнка, – припечатала я, строго посмотрев на него.

– Мужчины все хотят мальчишек, а на руках носят девчонок, – добродушно заметила девушка-врач.

Мы эту фразу слышали уже примерно сто тысяч миллионов раз. Васю всего перекорёжило, а я, как ни пыталась поддержать бедного-несчастного мужа, не удержалась и затряслась от смеха.

Однако в кабинете мне стало не до смеха.

– Скромничает, не показывает, – развела руками диагност.

– Пусть покажет! Что с ним сделать, чтобы он развернулся? – деловито уточнил Вася и легонечко постучал кончиком пальца по моему животу. – Эй, а ну, избушка, повернись к папе передом, а к койке задом.

Врач засмеялась так, что даже слёзы потекли; мне же было мучительно стыдно.

– Вася!

– Ничего-ничего! – сквозь слёзы и смех произнесла врач. – Простите, пожалуйста. Так неожиданно.

– Это вы нас простите, – извинилась я.

«Избушка» оскорбилась в лучших чувствах и демонстрировать, есть ли у неё пристройка отказалась. Как ни ухищрялись врач совместно с Петровым, подробностей мы не увидели.

– А УЗИ – это не вредно для ребёнка? Можно ещё раз прийти, не дожидаясь планового? – уточнил расстроенный в лучших чувствах Петров.

– Ничего страшного, приходите, конечно, – заверила врач.

– Точно девица. Скромная, – решил Петров уже в машине. – В кого только, непонятно.