Книга Ловцы душ, страница 70 – Яцек Пекара

– Гвозди и терние! – ударил он кулаком в ладонь левой руки. – Вот же вы меня впутали…

– Я вас впутал? – рассмеялся я, поскольку обвинение было столь бессмысленным, что я не смог бы отреагировать на него иначе чем смехом.

– Матерь Божья Безжалостная, может, напишу панегирик папе или что еще…

– Делайте, что захотите, – буркнул я, поскольку разговор перестал мне нравиться. – А я пойду на допрос. Наверняка буду до ночи занят.

* * *

В комнате, которую отдали для проведения расследования, находились стол из досок, положенных на деревянные козлы, и несколько стульев. Вызываемые на допрос солдаты отвечали нам стоя; дворянам позволялось сесть напротив допрашивающих. А нас на этот раз было двое: я и легат Верона; кроме того, помогал нам писарь, а время от времени появлялся и второй из братьев-воронов – исповедник Светлейшего Государя.

Легат пригласил барона Таубера, и я знал, что сеньор не будет в восторге от вызова сюда. Когда он вошел в комнату, я поднялся. Верона не посчитал необходимым проявлять подобную вежливость. Таубер громко придвинул стул и оперся локтями в стол.

– Спрашивайте, – пробурчал. – Только побыстрее, у меня есть и более важные дела.

После вступительных формальностей легат перешел к более важным вопросам.

– Вы были со Светлейшим Государем во время первой битвы, верно?

– Был.

– Видели атаку нашего рыцарства?

– Видел.

– Они атаковали согласно желанию императора?

– Нет.

– Что же, император им запретил?

– Да.

– Вы сказали, – Верона заглянул в документы, – «Сметут их. Пока подойдет наша пехота, все закончится». Это ваши слова?

– Да.

– Как давно вы служите Империи?

– Я был посвящен в рыцари в возрасте пятнадцати лет. Значит, скоро будет тридцать.

– И в скольких битвах вы принимали участие?

Таубер рассмеялся.

– А кто бы считал? Я сражался в Италии, в Андалузии и Дакии. Даже против сицилийцев и берберов.

– Значит, вы опытный командир?

– Как Бог позволил.

– Готов поспорить, что оценка ситуации таким опытным командиром, как вы, была чрезвычайно точной. Вы надеялись на триумф императорских войск?

– Как Господь на небесах!

– И все в окружении императора думали подобно вам?

– Конечно, – ответил он, потом закусил нижнюю губу. – Ну, не все… – добавил.

– О, – театрально удивился легат. – И у кого же было другое мнение?

– У капитана Маддердина, – ответил Таубер, и я был благодарен ему, что он использовал мое нынешнее звание.

– У капитана Маддердина! – вскрикнул Верона и взмахнул руками, будто желая вспорхнуть над столом. – Он ведь опытный военный, верно?

– Я сижу здесь, – сказал я сухо. – И, как ваша милость прекрасно знает, я – не военный, а всего лишь инквизитор.

– Конечно, – согласился легат. – Но вернемся к сути дела. Если уж вы были уверены в победе, господин барон, вы, опытный воин и командир, то можем ли мы допускать, что противник использовал средства, вам неизвестные, чтобы склонить чашу весов на свою сторону? Средства, о которых вы, как дворянин и рыцарь, не имели ни обязанности, ни права знать? Поскольку тяжело ведь поверить, что вы неверно оценили поле битвы, да?

Таубер нахмурился.

– Я не ошибся, – сказал твердо. – Это была победная битва. Но все пошло не так, как нужно.

По крайней мере, последние слова в ответе барона совпадали с моими ощущениями.

– Вот именно! – Верона широко раскинул руки, а его губы растянулись в усмешке. Теперь он напоминал подыхающего карпа. – У нас есть признания участников битвы. Сообщения о странном тумане, который заслонил поле битвы, о стрелах, несомых на крыльях демонов, о панике среди всадников, о голосах в воздухе, о липкой паутине, путавшей копыта лошадей. И так далее и так далее. Говоря вкратце, мы знаем о том, что против вас применили сильную черную магию. Вы были свидетелем всех этих явлений?

– Светлейший Государь приказал мне оставаться при нем. Я не принимал участия в атаке.

– Но вы ведь наблюдали за ней сверху, верно?

– Верно.

– И ничего вас не удивило?

– Кони не могли разогнаться… – после короткого молчания ответил Таубер.

– Ха! То есть мы говорим о липкой паутине, что опутала их копыта! Запишите это, брат, – обратился он к секретарю.

– А луг разве не был мокрым? – решился отозваться и я.

– Дождя не было почти неделю, – быстро нашелся Верона. – И относительно этого у нас тоже есть показания свидетелей.

Легат был прав. Дождь тогда не шел шесть дней. Только вот накануне разыгрался ужасный ливень, после которого ближайшие ручьи вышли из берегов. И луг не успел просохнуть. Ваш нижайший слуга тоже приготовился к допросам. Но я не имел намерения возражать.

– Что-то еще, господин барон? – Верона глянул на Таубера.

– Их стрелы летели на небывалое расстояние.

– Крылья демонов! – почти крикнул легат. – И если вы это подтвердили, господин барон, никаких сомнений у меня не осталось!

– Ваша милость имел когда-либо дело с валлийскими лучниками? – спросил я.

– С валлийскими – нет. Но я достаточно долго воевал против сицилийцев и берберов, – ответил он, глядя на меня слишком сурово.

– Благодарю, господин барон, – ответил я вежливо.

Мне было неизвестно: барон не знал или не желал знать, что валлийцы – элита лучников. Их не только учили с самого детства, их ремесленники также изготавливали необычайно крепкие луки из испанского тиса, а обучение технике натяжения и выстрела занимало много лет. Я подозревал, что берберы и сицилийцы при столкновении с валлийцами имели бы столько же шансов, сколько слепые щенки в драке с волкодавом.

– Си-ци… – секретарь записывал, высунув язык.

– А зачем ты это-то записываешь? – рявкнул легат.

– Затем, чтобы подписать протокол, – ответил я безмятежно, поскольку знал, что без моей подписи протокол будет недействителен.

Я полагал, что Верона глянет на меня рассерженно либо отпустит ядовитое замечание, но нет. Он задал Тауберу еще несколько вопросов, однако уже получил, чего добивался: уверения опытного командира, что битва была бы выиграна и лишь сверхъестественные обстоятельства привели к поражению.

Конечно, я мог бы опротестовать все эти абсурдные тезисы. Но зачем бы? Я и так отсылал епископу рапорты о каждом дне допросов, потому Его Преосвященство мог знать обе версии происходящего и, надеюсь, не сомневался относительно того, которой из них верить. Я не намеревался подставляться, поскольку это не было сражение, которое я мог выиграть. Я вообще должен был не задавать вопросы, а сидеть тихо, словно мышь, но хотел, чтобы в официальных протоколах зафиксировали и мои вопросы.