Книга Первая волна: Сексуальная дистанция, страница 100 – Мила Левчук

Тревожные чувства прервал звонок. Долецкий.

– Как у вас? – спросил он в трубку.

– Кажется, будет больше народу, чем мы предполагали, – отозвался Лекс, окидывая взглядом подтягивающиеся группки людей, парами и поодиночке.

– Нельзя! – категорически отрезал тот. – Только они насчитают 101 человека – и начнутся аресты. Тебя унесут первым. Это нарушение. Ты же говорил всего 50!

– Откуда я знал? Отметились 54 человека!

– Пересчитайтесь, и пусть кто-то заворачивает всех лишних домой. Лучше если вас будет человек 90, – инструктировал Серега, – чтобы точно не придрались. Мы едем.

– Кто мы?

– Альбину везут под конвоем из женского СИЗО. Через пять минут она пройдет в здание суда. Подумай, что будешь делать.

Вольского окатило горячим волнением, он задохнулся и коротко пересказал суть разговора Семену. Тот побежал вниз по лестнице в толпу, разбираться с перекличкой. Люди уже рассредоточивались по площади на расстояние 1,5 метра между плечами.

Мысли скакали как кузнечики в банке, сердце дрожало от адреналина. Сейчас он увидит ее. Сейчас! С возвышенного положения на ступеньках над площадью было хорошо видно всю картину. Геометрически расставленных людей в белом с табличками, длинную очередь к столику, цепочку гвардейцев по периметру, развернутые точки с репортерами. Взгляд Вольского метался от одного края площади к другому, провожал каждую машину в ожидании той, что привезет Альбину. Что она подумает, когда увидит это? Смогут ли они перекинуться хотя бы парой слов? Как отреагирует толпа?

И вот оно. Лекс увидел выруливающую на площадь машину с зарешеченными окнами, следом ехало такси. В нем, должно быть, Долецкий. При виде демонстрации машина притормозила и сдала назад. Они свернули на боковую улицу и остановились у угла здания. Вольский побежал навстречу и остановился в двух шагах от машины, заглянул в окна. Она! Он увидел ее профиль на заднем сиденье, напряженную позу с выпрямленной спиной, она тревожно озиралась и не видела его, внимание приковала к себе скандирующая толпа.

– Аль! – заорал он и подлетел к бронированной двери.

Она встрепенулась, обернулась, и Лекс встретился взглядом с ее встревоженными глазами на осунувшемся, бледном лице. Стоило ей его увидеть, как по лицу будто мягким ветром пронеслось облегчение и глаза ее наполнились такой радостью, такой любовью, что у него в груди нестерпимо заломило болезненным острым счастьем. Она прижалась к стеклу в клеточку изнутри и что-то произнесла. Ее губы двигались, но ничего не было слышно. «Лешечка, любимый», – прочитал он по ним и прижал ладонь к стеклу снаружи, она повторила жест с обратной стороны, и они растворились во взглядах друг друга, снова проваливаясь в параллельное измерение, где не было ни конвоя, ни митингующих, ни репортеров, ни адвокатов. Только они двое, разделенные непроницаемым стеклом.

– Маленькая, – произнес он и широко, счастливо улыбнулся ей, упираясь лбом в окно, чтобы быть ближе, будто стараясь проникнуть пальцами сквозь стекло, сплести их, прикоснуться, услышать голос, поцеловать.

Она улыбалась в ответ, а по щекам струились беззвучные слезы. И смотрела с такой одержимой радостью, болезненным обожанием, что все внутри тесно сжалось от любви и желания обнять. Ее пальцы гладили гладкую поверхность стекла, к которой была прижата его ладонь, вторая рука вытирала слезы.

«Пришел» прочитал он по губам.

– Любимая, я вытащу тебя, вытащу! – крикнул он.

И тут его грубо оттолкнули от машины и загородили ее серыми форменными спинами.

– Немедленно отойдите, иначе займете ее место! – гаркнул конвойный и, наступая, оттеснил Лекса в сторону.

Двое полицейских вывели Альбину из машины.

– Леша! – звонкий отчаянный крик – было первым, что он услышал, стоило двери открыться.

Она дернулась в их руках ему навстречу, оборачиваясь, пытаясь вырваться. Алекс ринулся следом, но путь ему преградил человек, о котором в эти минуты он думал меньше всего. Дэн! Глаза Вольского немедленно налились кровью. В сочетании с любимой, которая выкрикивает его имя, пока ее силой волокут в зал суда, вид главного врага и его холодных злых глаз детонировали внутри, словно ракетное топливо. Кулаки и зубы сжались, глаза сузились, и Алекс прорычал:

– Отойди.

– Давай, газуй, я в нетерпении, – подбодрил его агрессию Борисов.

И это значило, что стоит ему броситься, как статья будет готова в секунду и его упакуют на месте. Чудовищным усилием воли Алекс остановил бешено рвущееся в бой животное и улыбнулся.

– Чье имя она кричит, Дэн? Я не расслышал. На твое не похоже.

– Леша-а-а! – как по заказу выкрикнула она. – Что это?

Соперники как по команде обернулись. Толпа митингующих, что увидела сцену на ступенях и подняла крик, выкрикивая все лозунги разом и высказывая Дэну свое отношение к ситуации, не могла заглушить другой звук. Это было похоже на рев болельщиков после плохого матча. Он разносился далеко, и источник никто не мог определить. До тех пор, пока из-за угла на проспект не выплеснулись передовые толпы бегущих людей, одетых в черное.

Вольский сделал два шага, поднимаясь на одну ступеньку с Дэном, и они плечом к плечу уставились в немом отупении на огромную толпу, что вырвалась из переулков и затопила площадь.

– Долой фашисткий режим! – услышал Вольский, и люди в черном налетели на бойцов оцепления.

– Что ты сделал? – выдохнул Дэн.

– Это не я! – отозвался потрясенный Вольский, не понимая ровным счетом ни черта из того, что происходило на площади.

А между тем черная масса схватилась с гвардейцами перед барьером, и люди в касках вдруг как будто бы оказались защитниками митинга, пытаясь оттеснить незваных гостей от построения перед лестницей. Куда там! Их было в десятки раз меньше. Мирная толпа в белом заволновалась, отхлынула назад. Алекс увидел, как Семен с криком «Уходим! Быстро!» тащит Ксению и Машу с площади. Стоящие с краю люди в белом начали разбегаться. Площадь потонула в яростных криках «бей фашистов!». Прозвучал выстрел…

Алекса сковало животным ужасом. Он стоял над беснующейся площадью, онемевший и примороженный к месту, и глазам своим не верил. Что это? Кто? Откуда взялись? Он забыл обо всем. О том, зачем они здесь собрались, что рядом злейший враг, что где-то здесь любимая женщина. Он просто смотрел, как черная толпа опрокинула барьер и смешалась с белой. На демонстрантов они не нападали, напротив, подхватывали, обнимали, принуждали выкидывать в воздух сжатые кулаки, поддерживать выкрики. Другая часть толпы набросилась и принялась раскачивать автозаки.

– Леша! – звонкий крик выхватил его из оцепенения, и они с Дэном снова синхронно обернулись.

Конвой, что тащил Альбину к залу суда, подхватили ее с двух сторон, оторвали от земли и бегом несли обратно к машине. Захваченный зрелищем, Алекс упустил их из виду, и они уже находись в двух метрах от распахнутой дверцы.