Книга Стань моей свободой, страница 49 – Ольга Славина

У меня и здесь есть знакомые?

— Извините?..

— Полуночная Алиса Константиновна, — подойдя, этот некто протягивает мне руку, в которую я заторможено вкладываю ладонь, и едва пожимаю в ответ на рукопожатие. — Рад вас видеть! Вы к Андрею?

— Нет, я уже уходила, — вру я с улыбкой. — А вы?..

— Сухоруков Иван Фёдорович, к вашим услугам. — С улыбкой глядя на меня, он предлагает: — Выпьете со мной кофе?

— Почему бы и нет, — неопределённо пожав плечами, соглашаюсь я.

Всё лучше, чем гипнотизировать дверь, которую я вряд ли решусь открыть.

— Алиса, как хорошо, что мы так встретились! — По пути в кофейню через дорогу Сухоруков заговаривает меня напрочь. Так, что я не понимаю, когда мы успеваем перейти на панибратское «ты». — Признаться, я уже собирался просить твой номер у Андрея.

— Это неожиданно. — И теперь я всячески лавирую, чтобы избежать тыканья мужику на сорок лет меня старше.

— Так уж и неожиданно, — хитро прищуривается Сухоруков и пододвигает мне тарелку с пирожными. — Пожалуйста, угощайся.

— Спасибо. — Не говорить же, что я по горло сыта и обедами, и разговорами, а о чашку больше грею холодные пальцы. Даром, что на улице плюс тридцать.

— Андрей упоминал, что ты как-то связана с «Альдебараном», — отложив ложку, которой он размешивал сахар, Сухоруков поднимает взгляд на меня.

Хорошо, что в соглашении о совместной деятельности было название учебного центра.

— Так получилось, что я буду разрабатывать проект библиотеки. — С подачи Андрея, которого теперь хочется то ли сходу прибить, то помучить подольше.

— Прекрасно, — становится довольным он, — просто великолепно. А если твоё сотрудничество с «Альдебараном» этим не ограничится?

— В каком смысле? — Моя чашка дёргается в ладонях, громко звякнув по блюдцу.

— Видишь ли, помимо основной работы в «Рейва-банке» у меня образовалось слишком много проектов, за всеми из которых уследить одному нереально. — Начало мне уже не нравится. — И «Альдебаран» один из крупнейших. Именно поэтому мне нужны гарантии, скажем так, целесообразного расходования средств. — Сухоруков улыбается одними губами.

— А как же финансовые отчёты? — Вряд ли непонимающая складка на лбу меня красит. — Да и Ян Исилин вам наверняка хорошо знаком, он не рискнёт заниматься… — Афёрой. Это я, конечно, не договариваю, неопределённо взмахнув рукой, но он понимает и без слов.

— Знаком, — легко кивает Сухоруков, — но иные знакомства… Что касается отчётов, то есть у меня один такой Владислав Викторович, тоже, кстати, знакомый. Удивительно компетентный специалист. Настолько, что в его счетоводстве весь Древний Рим во главе с Архимедом не разберётся.

— Сочувствую. — Это явно не повод для поздравлений.

— А там не мне, там Крамелю надо сочувствовать, потому что у него жена в положении, вот он и… Не важно. — Интересно, что это за Крамель такой, которого так уважает и, пожалуй, даже любит Сухоруков? Заставляющий собственное руководство лучится довольством. Несмотря на отчёты. — «Альдебаран» — важная и нужная инициатива, и меньше всего мне хочется постфактум разбираться с взятками, перерасходованием и, давай говорить откровенно, воровством.

Чтобы Ян и воровал?

— Я думаю, вы зря беспокоитесь, — уверенно улыбаюсь я, — Ян… Антонович не позволит расхищать средства, направленные на строительство центра под его началом.

— Он, может, и не позволит, но мне хотелось бы большей уверенности, гарантией которой станет твоя персона, — чересчур довольно заявляет Сухоруков, жестом указав на меня.

— Я… что?! — едва не давлюсь вздохом я. — Подождите, Иван Фёдорович! Причём здесь я?

— Я хочу сделать тебя своим доверенным лицом в «Альдебаране». — Бред! Просто бред.

— Но у меня нет экономического образования! — Раскрыть глаза шире уже, кажется, невозможно. — Я и библиотекой-то занялась только после долгих и мучительных сомнений!

— Алиса, твоя главная задача в том, чтобы быть в центре событий, а для этого не нужен диплом экономиста.

Чтоб его черти пожрали, этот центр событий!

— Иван Фёдорович, при всём уважении, но у меня и помимо «Альдебарана» есть дела, которые не получится отложить, — пытаюсь я воззвать к его разуму. — И мне далеко до вашей энергичности, а «Саркани» отнимает почти всё моё время и силы.

— Вы себя недооцениваете, — интригующе, словно по секрету, сообщает он. — Тем более, вам поможет Андрей, а я не знаю другого такого целеустремлённого и честного человека.

Я тоже думала, что не знаю.

— Иван Фёдорович…

— Я понимаю, какая это ответственность, — перебивает Сухоруков, — и вижу, что ты с ней справишься. Мне нужен «Альдебаран». — А вот и жёсткость, с которой и надо было начинать. — И для этого мне нужна ты. Подумай, Алиса, а я подумаю, чем тебя отблагодарить за эту услугу.

— Я не могу ничего вам обещать, — сдаюсь я, понимая, что из спора с ним здесь и сейчас не выйдет ничего хорошего. — Но подумать… Я подумаю.

— Вот и отлично! — хлопает в ладони он. — Попробуй, тут чудесные сладости!..

Хлопок двери раздаётся в тихой уже сумрачной квартире.

— Алис, ты дома?

Страшно. Больше всего пугает то, что к этому я могла бы привыкнуть. И приготовилась привыкать.

— Алиса? — Вспыхнувший в гостиной свет не режет глаза, потому как до полной темноты ещё далеко. Обеспокоенный Андрей гораздо ближе. — Ты в порядке?

Опустившись на корточки, он смотрит на меня снизу вверх, красивый, терпеливый… любимый? Да. Иначе сейчас не раздирало бы меня желание обо всём забыть и просто промолчать.

— Как всегда.

Как всегда истеричка. Потому что стоит Андрею оглянуться, и он заметит стекло на полу кухни. Сегодня у него заметно поубавилось посуды. Но он смотрит только на меня и от этого хочется кричать в голос.

— Ты очень красивая, — мягко улыбается он. Знаю, Ян, помнится, тоже оценил. — Сходим куда-нибудь поужинать?

— Я не хочу есть.

— А чего хочешь?

Опустить на твою голову стоящую недалеко вазу, но сегодня я хорошая девочка. Пытаюсь ей быть.

— Ты меня любишь? — Пусть в его глазах недоумение, это не мешает Андрею говорить:

— Больше жизни.

Вот только чьей? Больше моей жизни? Той, которую он хочет перестроить сообразно своим представлениям.

— Ты мне врёшь?

— Да. — Самое смешное то, что он даже не спрашивает, с чего меня всё это интересует. Доверие, но какое-то кривое. — Когда зову обедать, а везу к ювелиру. Когда говорю что на работе, а в это время покупаю тебе подарок. Когда делаю вид, что не ревную.