Книга Дорогая мамуля, страница 57 – Нора Робертс

– А не к самому Бобби?

– Я в нем покопаюсь. Но дело в том, что при убийстве собственной матери все выглядит куда ужаснее. Тут все замешено на бешеной, слепой ярости.

«Как и при отцеубийстве», – добавила Ева мысленно. Она сама чуть не захлебнулась в крови, когда убила своего отца.

Сочтя это воспоминание абсолютно излишним, Ева сосредоточилась на настоящем.

– Тут мотив не просматривается. Если это деньги, почему бы не дождаться, пока она их получит? И тогда можно подстроить «несчастный случай» по возвращении в Техас и унаследовать все. Конечно, не исключен импульс, минутный порыв, но…

– Ты питаешь к нему слабость, – сказал Рорк.

– Дело не в этом. – «А может, отчасти и в этом», – призналась себе Ева. – Если Бобби разыгрывал сцену в дверях того гостиничного номера, значит, он даром растратил свой талант, занимаясь недвижимостью. И я была с ним, когда кто-то захватил Зану, то есть если это он, значит, у него есть партнер. Или они с Заной замешаны в этом вместе. Все это не исключено, поэтому мы проведем проверку. Но мне в это не верится.

Рорк внимательно изучил ее лицо.

– Но во что-то тебе верится? Я же вижу.

– Вернемся к убитой. Она любит командовать, держать людей под каблуком. Ты верно заметил: она брала детей не только ради денег. Она брала их, чтобы командовать, помыкать, вселять страх. Если ей верить, она сохранила личные дела своих подопечных. Но тогда кто сказал, что я первая, на кого она наехала?

– Ну, тогда не партнер. Скорее клеврет.

– Мне нравится слово «клеврет», – кивнула Ева. – Совершенно непонятно, что оно означает, но звучит здорово и, по-моему, подходит. – Она несколько раз качнулась взад-вперед в кресле. – Клеврет. Да, это ее профиль. Я уже кое-что проверила из ее прошлого. Она всегда брала на попечение девочек. Вот и ответ на вопрос, почему она была в ночной рубашке. С какой стати ей брать халат, если это всего лишь женщина? И нечего тревожиться, нечего бояться, она ее в детстве гоняла, куда хотела, и сейчас по не выясненным пока причинам она у нее под контролем.

– Но Зану похитил мужчина, если верить ей на слово.

– И если мы ей поверим, согласно этой теории, их двое. Или все-таки Труди завела себе мужчину? Я повнимательнее пригляжусь к ее подопечным.

– А я поиграю со своими цифрами.

– Что-нибудь проясняется?

– Это вопрос времени. Финн получил ордер. А это значит, что я могу использовать свое оборудование, не прячась от компьютерной охраны.

– Но тогда для тебя весь кайф пропадает.

– Приходится мириться с тем, что есть. – Рорк встал из-за стола. – Пойду займусь этим.

– Рорк! О том, что я говорила раньше. Ну, про то, что я приношу работу домой и привожу с собой ораву полицейских. Надо было добавить, что я и тебя в это втягиваю.

– Я сам не раз в это втягивался, да еще и через твою голову. – Его губы дрогнули в легкой улыбке. – Я стараюсь дождаться приглашения.

– Я очень многого требую. И я не забыла, как ты пострадал. Тебя здорово зацепило. У меня была пара крупных дел за последнее время, я сама тебя приглашала, и в результате у тебя были тяжелые ранения.

– Не я один, ты тоже пострадала, – напомнил он.

– Я на это подписывалась.

Теперь он широко улыбнулся – одного этого было довольно, чтобы сердце женщины подпрыгнуло в груди, – обогнул стол, взял ее за руку и потер пальцем обручальное кольцо.

– Я тоже на это подписался. Идите работайте, лейтенант.

– Ладно. Ладно, – повторила Ева, когда он скрылся за дверью своего кабинета. Она повернулась к компьютеру: – Ну что ж, будем отрабатывать нашу зарплату.

Она вывела на экран список девочек, побывавших на попечении у Труди, и начала копаться в их жизни.

Одна мотала третий срок за нападение с отягчающими обстоятельствами. Хорошая кандидатура, подумала Ева, если бы она не сидела сейчас в камере в Мобиле, штат Алабама. На всякий случай она позвонила начальнику тюрьмы и получила подтверждение.

Вычеркиваем.

Другая была разорвана на куски во время выступления в подпольном стриптиз-клубе в Майами, когда на вечеринку ворвалась пара психов, обвешанных взрывчаткой. Фанатики-бомбисты, припомнила Ева, протестующие ценой собственной и сотен чужих жизней против того, что они считали эксплуатацией женщин.

Следующая проживала в Де-Мойне, штат Айова, была замужем, работала учительницей в начальной школе. Один ребенок, мальчик. Муж – компьютерный аналитик. Зарабатывали вдвоем совсем неплохо. Труди могла зачерпнуть из этого колодца.

Она позвонила в Айову. Лицо женщины, появившееся на экране видеотелефона, казалось изможденным. На заднем плане что-то грохотало и взрывалось.

– Счастливого Рождества, помоги мне бог. Уэйн, пожалуйста, сделай потише хоть на пять минут. Извините.

– Без проблем. Карли Твин?

– Совершенно верно.

– Я лейтенант Даллас, Департамент полиции Нью-Йорка.

– Нью-Йорк? Мне надо сесть. – Послышался тяжелый вздох, видеоэкран накренился, позволив Еве разглядеть грандиозный беременный живот. Опять вычеркиваем, подумала она, но довела разговор до конца.

– А в чем дело?

– Труди Ломбард. Помните такую?

Лицо Карли изменилось. Напряглось.

– Да. Несколько месяцев я находилась на ее попечении, когда была ребенком.

– Припомните, пожалуйста, когда вы в последний раз вступали с ней в контакт.

– А что? Уэйн! Прекрати немедленно! А в чем дело? – повторила Карли.

– Миссис Ломбард была убита. Я веду следствие.

– Убита? Погодите минутку, я должна перейти в другое место, а то я ничего не слышу. – Последовала пауза, затем женщина заговорила снова: – Она была убита? Как?

– Миссис Твин, я хотела бы знать, когда вы в последний раз разговаривали с миссис Ломбард или имели с ней какие-либо иные контакты.

– Я под подозрением?

– Тот факт, что вы не отвечаете на простой вопрос, сам по себе кажется мне подозрительным.

– Мне было двенадцать лет, – возмутилась Карли. – Я была на ее попечении восемь месяцев. Потом моя тетя сумела получить права опеки, и я уехала жить к ней. На том дело и кончилось.

– Тогда почему вы так рассердились?

– Потому что нью-йоркский коп звонит мне домой и задает вопросы об убийстве. У меня семья. Я на восьмом месяце беременности, ради всего святого! Я педагог!

– Но вы так и не ответили на мой вопрос.

– Мне нечего сказать о ней или об этом деле. Нечего. Без адвоката я ничего говорить не буду, так что оставьте меня в покое.