— Чего ради ему являться самому? — раздраженно пробормотала Бель, кромсая на своей тарелке кусок мяса так, будто он ей что-то сделал. — Он же крупный чиновник! Тут должна быть какая-то цель! Это странно!
Индира вздохнула и пробормотала что-то про паранойю, передающуюся воздушно-капельным путем. Я скривилась и шикнула на кузину, вспомнив о том, что Брендона уже до нервного тика достали эти шуточки.
На меня посмотрели ну очень удивленно. Практически пораженно. Особенно перекосило от шока Александра, который беспомощно заморгал, потом уставился на брата с немым вопросом. К сожалению, суть вопроса для меня осталась загадкой.
— Ну все, теперь у Брендона есть защитница, — весело рассмеялась Вайолет, — грозная наследница Лестер любому даст по шее за своего кузена.
Вот все бы им только пошутить. А потом Брендон в паршивом настроении решает в очередной раз доказать, что он самый заботливый кузен в мире и наматывает вокруг меня круги, раздраженно зыркая по сторонам.
— Главное, когда будут пытаться затащить на приватную беседу с министром, поступайте как Джейн вчера, — посоветовал все Арджун. — Кричите погромче, отказывайтесь куда-либо идти и не возмущайтесь. Мне почему-то не кажется, что Ларсон расположен к нашему семейству.
Так странно, ведь на том приеме, еще в доме лорда Фелтона, мистер Ларсон вел себя вполне дружелюбно и даже мило. Однако что-то мне в нем не понравилось. Хотя тогда мне многие не пришлись по душе.
— Брен, идеи есть? — по-деловому спросил лучшего друга Арджун, но Фелтон только руками развел.
И непонятно, то ли все еще обижен, то ли действительно ничего не знает.
— Ну, а все-таки? — подключилась к брату Индира.
Паук закатил глаза.
— С нас можно взять только главенство в роду Лестер и Темное Писание. Возможно, неизвестный мерзавец жаждет получить и то, и другое.
При упоминании пресловутого Темного Писания погрустнели сразу все. Лично для меня эти слова говорили примерно… ничего. То есть совсем ничего.
— Артефакт, который разнес прежний кампус университета, — пояснил со вздохом Брендон, и сразу стало ясно, что он сказал далеко не все. А уж после того, как они с Лексом обменялись ну очень странными взглядами, моя интуиция и вовсе завопила о надувательстве.
— Темное Писание было утеряно еще до нашего рождения, — мрачно произнесла Индира, поджимая губы. — Лорд Лестер пытался извлечь его из тети Эшли, и в результате и без того изувеченная суть артефакта окончательно разрушилась!
Бренд очень выразительно молчал.
— Инди, милая, ну ты же не думаешь, в самом деле, будто лорд Седрик в последний раз попытался проникнуть в замок исключительно для того, чтобы покарать своих обидчиков? — вздохнул Арджун, старательно не глядя на Паука. — Нет, мне никто ничего не рассказывал, это только мои догадки. Так что, Брен, пожалуйста, не надо прожигать меня взглядом, и так, кажется, свитер тлеть начинает.
Брен действительно очень недобро смотрел на Солнышко.
— То есть ты считаешь, Писание не утеряно? — осторожно спросила Индира.
Кажется, сама мысль об этом ее пугала.
— По крайней мере, именно так считал лорд Лестер. И, более того, он рассчитывал найти его здесь, в замке.
Я охнула и едва за голову не схватилась.
— Артефакт старый? — спросила я у ребят.
— Не меньше четырехсот лет, — отозвался Брендон с самым равнодушным видом.
Я вспомнила, что нам рассказывали на истории магии, и пришла к неутешительному выводу, что это ерунда должна быть ну очень мощной.
— Дело не только в этом, — подхватил Солнышко. — Этот артефакт имеет собственную волю… По сути, это душа живого человека, из которой сделали артефакт. Поэтому Писание обладает волей, желаниями…
Меня слегка затошнило, когда я подумала о том, как именно появился этот артефакт. Вряд ли кто-то добровольно захотел бы отдать свою душу ради развития магической науки.
— Сделать артефакт из живого человека? — прошептала я.
Брендон пожал плечами. Кажется, для него все это не казалось таким уж диким.
— Лестер, это случилось несколько веков назад. Тогда были несколько другие понятия о морали, а права человека не существовали как таковые. Вспомни лекции своего обожаемого Мэтьюса.
Снова заговорил Арджун.
— Так или иначе, но артефакт чрезвычайно сильный. И лорд Лестер готов был весь мир разнести по камню, только бы заполучить Писание. Если предположить, что кто-то еще знал об этом и тоже захотел приобщиться к древнему могуществу…
Снова повисло напряженное молчание.
— Все плохо? — спросила я с надеждой, что меня кто-то разуверит.
Брен кивнул.
— Очень плохо. Охотиться за Темным Писанием придет в голову только настоящему маньяку.
Александр кивнул, полностью поддерживая брата.
— Потому что только маньяк может не бояться такого артефакта, — заявил Лекс с полной уверенностью.
Я замерла, пытаясь уложить в голове все, что узнала. Картина так целиком и не складывалась.
— Но почему кто-то мог подумать, что Темное Писание именно здесь? — растеряно спросила я. — Я бы на его место давно унесла ноги на другой конец света. И уж точно причин для того, чтобы торчать здесь, у него нет.
Меня поддержали все, даже Солнышко. Только Лекс и Брендон как-то чересчур уж странно переглянулись, как будто им известно что-то такое особенное, то, о чем никто даже не подозревает.
— Причина все-таки есть, — отозвался Брендон. — Или тот, кто желает прорваться в университет, считает, что есть. Это уже неважно. Главное, здесь ходят как у себя дома министерские, а теперь и сам Ларсон пожелал явиться. Подозреваю не для того, чтобы лично убедиться, что здесь все в порядке.
Ну, что у нас большие проблемы, оно и так было понятно. Вот еще бы понять, кто большая проблема: Темное Писание или тот, кто за ним охотится. Что-то не тянуло меня сталкиваться нос к носу с наследием рода Фелтонов.
— Брен, я смотрю на тебя и понимаю, что ты задумал какую-то пакость, — то ли с недовольством, то ли с ревностью произнес Солнышко.
Паук ничего ему не сказал. И теперь Арджун на него злится и обижается, но сделать ничего не может.
— Это не пакость, а план. К тому же не мой, а моего отца. А ему, как ты знаешь, видней. Отец велел мне сидеть тихо и делать только то, что он велит, — сдержанно отозвался Паук, не глядя в сторону кузена.
Арджун вскинулся.
— То есть дядя Френ…
Брен покачал головой.
— Все вопросы задавай ему. Я не имею права что-либо рассказать.
Подозреваю, такой ответ должен был ну очень сильно взбесить Солнышко, который привык, что лучший друг делится с ним практически всем.
