Книга Бессердечный принц, страница 6 – Эшли Джейд

Ведь чем меньше ты чувствуешь к человеку, тем менее болезненно сможешь пережить его уход из твоей жизни.

Мне было немного не по себе, но я все же решила подойти к нему, уже начала приближаться, но вдруг остановилась.

Может быть, мне не стоило туда идти. Ему было вполне неплохо в компании лишь самого себя, что можно понять, ведь я сама люблю одиночество.

Мое сердце сжалось. Он выглядел таким грустным. Таким одиноким среди кучи детей на детской площадке.

Надо оставить его в покое.

Но я не могла.

Было нечто опасно-загадочное в Джейсе Ковингтоне.

Он как ежик, который выставил наружу свои иголки, словно предупреждая других не подходить слишком близко.

И большинство людей действительно обходили его стороной, боясь уколоться, но я все равно хотела подойти, потому что была таким же ежиком.

Мне было интересно, какой союз сможет выйти из двух одиноких, нелюдимых ежиков.

И вот, я зашагала к нему с высоко поднятой головой. Джейс еще не знал, но ему суждено было стать моим лучшим другом.

Моим единственным другом.

– Привет.

Я скрестила руки, ожидая ответного приветствия, но так его и не услышала.

– Я Дилан.

Тишина.

Значит, я вышла из своей зоны комфорта, подошла к нему, стояла перед ним, распинаясь, а он просто игнорировал меня.

Меня это взбесило, и я топнула ногой.

– Это очень грубо с твоей стороны.

По-прежнему никакой реакции.

Я злобно посмотрела на него.

– Окей, давай попробуем сначала. Привет, меня зовут…

– Я знаю, как тебя зовут.

Его темные задумчивые глаза устремились в мою сторону, и сквозь хмурую гримасу слегка пробивалось нечто, похожее на улыбку. Господи, пожалуйста, улыбнись, наконец, а то у меня уже коленки начали трястись.

На его лице читалась некая настороженность.

– Что тебе нужно, Дилан?

Я недоумевала, что же ему ответить.

– Ничего. Можно присесть? – произнесла я, показывая на место рядом с ним.

– Нет. – Он нахмурил лицо. – Уходи.

Подойти к нему все же было ошибкой.

Я уже собиралась вернуться в свое тихое укромное местечко у забора, когда он заговорил:

– Подожди. Я передумал.

Он передумал?

Я повернулась к нему лицом.

– Поздно. Может быть, я уже не хочу сидеть с таким грубияном, как ты.

И тут произошло это.

Его лицо, наконец, расплылось в улыбке, демонстрируя миру милейшие ямочки на щечках. Мое сердечко застучало как бешеное, словно готовое вырваться из груди.

Как такой милашка может быть таким жестоким? Это же абсолютный парадокс.

– Тебе сколько, шесть? Кто вообще говорит «грубиян»?

Я села рядом с ним. Я не позволю своему новому лучшему другу издеваться надо мной.

– Ну, я говорю. – И тут я засмотрелась на непонятную тестообразную штуку, лежащую у него в ланчбоксе. – Что это?

Как по щелчку, милейшая улыбка исчезла с его лица, а взгляд снова стал задумчивым.

Мы дружим всего несколько секунд, а я уже успела облажаться.

– Ты не обязан говорить мне.

– Это качори ^[1].

Он сказал это так тихо, что я еле-еле его услышала.

– А что это такое?

Он пожал плечами.

– Просто какая-то штука, которую раньше готовила мне моя мама.

Использование прошедшего времени в этом предложении, должно было показаться странным, но не для меня. Мне это было до жути знакомо. Однако я не хотела думать о худшем, пока не знала наверняка.

– Почему она перестала его готовить?

Этот вопрос словно повис в воздухе между нами, и я тут же пожалела о том, что задала его.

Я по себе знаю, как это раздражает, когда люди начинают спрашивать о моей маме. Как тяжело им объяснить, что ее больше нет, что она не вернется.

Это все равно что разодрать болячку, которая никогда не заживет.

– Извини, – прошептала я. Хотя извиняться бессмысленно. Извинения никак не смогут вернуть человека обратно. – Прости, что я извинилась. Моя мама… она умерла, когда мне было восемь.

Его глаза устремились на меня.

– Со временем становится легче?

У меня в горле будто застрял комок, на мгновение я перестала дышать. Это такой трудный вопрос, и я не знала, как на него ответить, чтобы не сделать ему еще больнее.

Возможно, мне нужно было сказать ему то же самое, что мне сказал отец. Что моя мама – ангел на небесах и что она всегда будет рядом со мной, несмотря ни на что.

Но тогда я бы соврала, потому что ее нет рядом со мной.

И никогда не будет… ее больше никогда не будет рядом.

– Нет.

Он кивнул, и прежде чем я успела что-то сказать, он выбросил свой качори на землю и потоптался по нему.

– Я не понимаю, как вчера она еще была здесь, со мной, а сегодня ее уже нет. – И он снова начал топтаться по земле, превращая оставшееся от качори месиво в крошки. – Почему Бог сначала дает нам близких людей, а потом забирает их?

Я хотела бы знать ответ, но, к сожалению, не знала. Поэтому единственное, что я могла сделать, – пережить это вместе с ним. Его боль – моя боль. И даже если я не могу ему помочь, то пусть он хотя бы знает, что не одинок.

У него есть друг… нравится это ему или нет.

– Мой отец… плачет по ночам.

Я кивнула в ответ. Мой отец тоже плакал по ночам. – Он думает, я не слышу, как он плачет, но это не так. – Он замолчал и посмотрел на меня. – Как мы должны это пережить, если даже у него не получается? Не дожидаясь ответа, он вскрикнул и начал топать по земле еще сильнее. Я последовала его примеру.

Через мгновение от качори уже почти ничего не осталось.

– Тебе нравятся видеоигры? – резко спросил он.

Я пожала плечами.

– Вроде бы да.

– У меня есть приставка. Обычно я играю со своими братьями Лиамом и Коулом… но, думаю, ты можешь поиграть с нами… как-нибудь.

Я хотела принять его неожиданное предложение, но прежде мне нужно было узнать кое-что важное.