Онлайн книга «Вижу вас из облаков»
|
И английскую марку старается держать. Учтиво предложил чаю, спросил, чем может служить. – Я по поводу вашей пациентки Евгении Сизовой. Она в реанимации, в коме. Тот сразу насторожился: – Вы ее родственница? – Нет. Я волонтер. – Очень кстати оказалась легенда. – У Сизовой сын семи лет. Отец целый день на работе, ребенок один. Мы взялись помогать семье. Вот, пришла узнать… каковы перспективы. Доктор снял пенсне (конечно, не золотое), взглянул цепко, светски молвил: – Вы понимаете, что я не вправе разглашать медицинскую тайну? – Да все я понимаю. Но мне нужно знать: есть ли у нее шансы? – Шансы, шансы, – скривился денди. – Вы нашу больницу видели? Много у нас тут возможностей – больных с инсультом выхаживать? Может быть, технологии новейшие? Или хотя бы нейрореанимация имеется? Он сухо добавил: – Ее привезли уже в коме. Мы сделали все, что могли. – Но теоретически – очнуться она может? – Теоретически все бывает. Описан случай, когда пациент через девятнадцать лет в себя пришел. Но иллюзий лучше не питать. Это только в кино: красавицы проспят полжизни, а потом просыпаются здоровы, молоды и прекрасны. Или сериал я американский смотрел – очнулся, с койки вскочил и сразу побежал с врагами драться. Реальная жизнь печальней. После дня в коме шансы на полное выздоровление еще есть. Но прошла уже неделя. Даже если она придет в себя – скорее всего, останется глубоким инвалидом. Парализация – полная или частичная. Психические нарушения. А муж там такой, – он поморщился, – что возиться с ней не станет. – Это я уже поняла, – вздохнула Таня. – Кстати. Из больницы мы будем вынуждены ее выписать. – Ээ… то есть как? Куда? – опешила Садовникова. – Куда родственники скажут. В частное лечебное учреждение. Или домой. Таня вспомнила пациентку – с трубками во рту и носу, подключенную к аппарату ИВЛ, и в растерянности спросила: – Но кто будет за ней ухаживать – дома? – А кто за ней будет ухаживать здесь? – парировал врач. – У меня средний медперсонал на две ставки работает. А ей нужно раз в два часа положение тела менять. Специальные мази от пролежней накладывать трижды в день. Кормить парентерально. Подмывать, слизистую обрабатывать. Поймите, милая девушка, – он сердито отодвинул чашку, – в реанимации я ее больше двух недель по регламенту держать не могу, а в отделении смотреть за ней некому. – Разве можно выписать из больницы человека в коме? – искренне удивилась Татьяна. – Угрожающее жизни состояние мы купировали. Сейчас ей в первую очередь нужен хороший уход. А его обеспечить в условиях нашего стационара невозможно. Тут он прав. – А если нанять для нее сиделку? – Предлагали супругу. У нас девочки подрабатывают, частным образом. Он отказался. Сказал, дорого. – Скотина, – не удержалась Таня. – Не судите опрометчиво, – укорил доктор. – У меня одна пациентка после автокатастрофы больше года в коме пролежала. Родные за нее бились. Сиделка круглосуточно, шарлатанов каких-то приводили, разговаривали с ней, любимую музыку слушать давали. Куча денег, сил и надежд. В итоге все равно умерла. – А у Сизовой… сколько шансов в сравнении с ней? – Никто вам не скажет. На боль реагирует, еще кое-какие реакции сохранены. Но с каждым днем надежд на выход в ясное сознание все меньше. – Скажите, пожалуйста, – вкрадчиво спросила Татьяна. – Это вообще нормально, что у такой молодой – и вдруг инсульт? – Мы же не знаем, что ему предшествовало. Возможно, у пациентки гипертония имелась. Не диагностированная или непролеченная. Плюс общие факторы: гиподинамия. Алкоголизация. Стрессы. – А вы анализы брали у нее? «Англичанин» посуровел: – Вот это поворот. Проверить меня решили? Или в мисс Марпл сыграть? – Может, я, конечно, дилетант, но считаю: если инсульт у человека до семидесяти – это явно не просто так. – А вы статистику посмотрите. Тяжелые мозговые нарушения сейчас очень помолодели. – Но ее точно не отравили ничем? – Слушайте, почему я вас до сих пор не выгнал? – Так брали анализы или нет? – Естественно, брали. Никакого яда или иных подозрительных субстанций. Но муж сказал: она накануне очень сильно понервничала. – Понятно. По грозному виду доктора Таня поняла: время сматывать удочки. Спросила максимально кротко: – Что сыну-то ее сказать? Врач вернул на переносицу псевдозолотое пенсне. Шумно, безо всякого английского лоска, прихлебнул чаю. Ответил жестко: – Не знаю, что для ребенка лучше. Запомнить маму красивой и молодой или смотреть, как у нее изо рта слюна капает. – Но… вы пока не собираетесь отключать аппараты? – Не имеем права. – А как это вообще происходит? – Должна наступить смерть мозга. Чтобы ее диагностировать, собирается консилиум. Оценивают клинические признаки, проводят дополнительные исследования, делают контрольную энцефалограмму. – Мите можно будет хотя бы с ней попрощаться? Доктор мягко сказал: – Давайте пока что надеяться на лучшее. Садовникова вытащила кошелек, вытряхнула всю наличность – тысяч пятнадцать, разными купюрами. Попросила: – Давайте, пожалуйста, наймем для нее сиделку. За счет… нашей волонтерской организации. Доктор взглянул проницательно, но ничего не сказал. Вдавил кнопку селектора. Потребовал: – Машу пригласите ко мне. Кивнул Тане: – Деньги сиделке лично отдайте. Хоть и не англичанин – но джентльмен. * * * Максим научился жарить яичницу в седьмом классе. Но сейчас, в свои тридцать девять годков, опять ее сжег. Просто затмение какое-то. Или Женька (хоть и лежит без сознания) на него порчу насылает? Четыре хороших деревенских яйца пропали, вонь на всю кухню, и Митю чем кормить теперь? Он чертыхнулся. Арчи вокруг стола крутится, колотит об пол хвостом. Тоже голодный. При Женьке было заведено, чтобы только специальные корма, но кому теперь ездить за ними? А доставка в деревню изрядных денег стоит. Так что пришлось Арчи перейти на простецкую собачью еду из сельпо – не нравилось, морду кривил, загребал, словно кот. И сейчас в миске завалялось со вчерашнего дня – опять выбрасывать. Угольки из яичницы перестали шипеть. Прежде чем выбросить, отделил небольшую часть, кинул псу. Арчи смел в момент, глядит умильно, еще просит. Быстро элитная спесь слетела – вместо суперпремиума готов горелую яичницу глотать. Но больше давать не стал. Мало с Митькой хлопот – еще собаку придется лечить. |