Книга Ты моя! И это не обсуждается. Часть 1, страница 49 – Татьяна Ярош

— Судя по тому, как ты говоришь, то видела их часто.

— Да, — согласилась я с его выводами. — Но не могу вспомнить как часто. Может, два или три раза.

— Сколько тебе было?

— Лет восемь-девять.

Рос неторопливо встал и зашел на кухню, где поставил греться воду. Он вернулся спустя несколько минут и поставил передо мной чашку с чаем. Комнату укутал уютный запах специй и трав.

— Это особый чай, — пояснил Соламар. — Успокаивает нервы.

Я поблагодарила роса за заботу и сделала маленький глоток. На вкус немного горький, но раз полезен, значит, надо выпить до дна.

— И много чего ты не помнишь? — Соламар снова сел за стол.

Я кивнула.

— Подозреваю, что это не от природной забывчивости, — ласково произнес тот.

От его интонации даже стало не по себе. Нечасто со мной таким голосом разговаривают мужчины. Причем росы, которые почти все время ходят хмурые, как тучи.

— Я много чего не помню из детства, — после минуты молчания, призналась я. — Как будто хорошенько вычистили память. Даже не помню как…

Слова встали комом в горле. Думала, что признаться будет гораздо легче. Особенно Соламару, который смотрел на меня с понимающей полуулыбкой.

Так странно. Совсем недавно мы только успели познакомиться. Рос обещал меня убить, чуть даже не выполнил своего обещания. Мы много ругались и не понимали друг друга. Но впервые за столько лет у меня появилось желание рассказать всю правду. И хотелось, чтобы он не только выслушал, но и понял, что меня терзает.

— Я не помню смерти родителей, — решительно сказала я. — Только момент, как меня забрал профессор Гройт. Он говорил, что они погибли от вспышки какой-то болезни. Я единственная в своем поселении осталась в живых.

Сейчас ковыряясь в памяти, я поняла, что не только не помню их смерти, но и не припоминаю, как родители выглядят. Это на мгновение повергло меня в шок. Раньше я не задумывалась над этим. Конечно, прошло много времени, но ведь должны были остаться хоть какие-то воспоминания об их внешности. Ни цвета волос, ни роста. Ничего.

Такого не бывает.

Соламар молчал. Он просто наблюдал за мной, боясь, что собьет с мысли.

Я поморщилась, напрягая память, и смогла припомнить, только когда в последний раз видела странных фанатиков. Наверное, ужас, который я испытала, увидев их впервые стал сильнее времени.

— Эти люди в балахонах, — тихо сказала я, потерев виски. — Я видела их незадолго, как начала эпидемия. Раз, может, два. И после того как меня забрал профессор, но не могу вспомнить точно.

Еще несколько минут я потратила, чтобы попробовать вытянуть из памяти несколько воспоминаний. Но те, словно были тщательно стерты аккуратным художником. Остались одни только бледные следы.

— Меня пугают эти провалы, — вдруг сказал рос.

Я подняла на него глаза. Мужчина действительно был взволнован. Он кусал губы и задумчиво смотрел на стол.

— Скажи, Амели, а профессор дарил тебе что-нибудь необычное?

— Нет, — ответила я. — Он мне вообще ничего не дарил.

— Уверена?

Я кивнула и была уверена, он не просто так спросил.

— Сол, это «необычное» лежит в твоем кармане?

Рос метнул на меня взгляд. Его зеленые глаза сверкнули, как у кошки.

— Не видел раньше таких догадливых девушек, — признался он. — Ты права, но я не уверен, что это подарок.

— Это лежало в коробке, которую благополучно оставила у вас? — спросила в шутку, хотя ни мне, ни Соламару не было смешно.

Он кивнул.

— Могу я посмотреть?

Рос на пару секунд задумался, потом ответил мне отказом.

— У меня плохое предчувствие насчет этого предмета, Амели. Давай, пока не будем проверять насколько у меня хорошая интуиция.

Я не стала настаивать. В конце концов, не лезть же мне в драку с ним. Он все равно победит, хотя любопытство было сильнее страха.

Сол задумался. Его мысли витали где-то далеко и, казалось, что тот пытается выстроить цепочку, в которой не хватает много звеньев. Вряд ли у него выйдет. Даже я не могу построить ее, а мне известно больше, чем Солу.

«Значит, Амели, — деловито произнесла я про себя. — Пора признаваться, что он сидит напротив необычной студентки. Может, Сол поможет распутать это хитросплетение странностей».

Когда эта мысль пришла в голову, я почувствовала головную боль. Голодный зверь царапнул изнутри, да так, что чуть не скривилась от боли.

Неужели против моего решения?

— Тебе плохо? — как сквозь вату услышала я.

— Нет, это просто… он царапается.

Лицо роса вытянулось.

— Кто?

— Зверь.

Выражение удивления стало еще более живописным.

— Кто? — переспросил он.

— Я не знаю, как объяснить то, что сидит внутри. Оно меня пугает. Мне кажется, что это я…

Внезапно послышался стук в дверь. От неожиданности мы оба вздрогнули и синхронно посмотрели в коридор.

Снова настойчиво постучали.

Когда стук повторился в третий раз, мы оба встали из-за стола. Соламар попросил меня сесть обратно, а сам пошел открывать дверь.

Послышался незнакомый голос. Тот говорил на языке росов и единственное, что я поняла в его словах — Шиала кха Рин.

Дочь короля росов вызывает его к себе?

Надеюсь, ничего плохого не произошло, иначе мое признание выйдет мне боком.

Рос вернулся ко мне примерно через минуту.

— Амели, прости, нужно уйти. Прошу тебя, не выходи из дома и тем более ни с кем не говори. Близнецы должны прийти с минуты на минуту.

Соламар помедлил и вдруг потянулся ко мне и поцеловал в лоб. На мгновение даже показалось, что он потянулся к губам, но отпрянул и сказал напоследок:

— Я скоро вернусь, и мы все обсудим.

Рос ушел, закрыв дверь на замок. Как только ушел, на меня нахлынуло ощущение беспокойства. Разом я перестала чувствовать себя в безопасности. Даже на мгновение захотелось догнать Соламара и пойти с ним.

Но потом подумала, что это глупости. Кто станет лезть в запертый дом Орина короля. Ведь так?

***

Шиала кха Рин нечасто вызывала его к себе. Это могло означать, что ситуация накаляется и произошло что-то плохое.

Пока Соламар кха Дин шел к ней на встречу, то успел надумать множество глупостей. Он понимал, что если бы произошло что-то действительно ужасное, то Шиала не стала бы посылать одного простого посыльного. Но все же беспокойство раздирало его на части. Особенно из-за Амели, которую он хоть и ненадолго, но оставил одну в доме.