Книга Записки исторической сплетницы. О жизни королевских особ и аристократов XII-XVIII вв., страница 36 – Мария Гаранина

Конечно, Екатерина отличалась от своей предшественницы. Она не была принцессой крови, не вращалась с детства в компании правящих монархов и их советников, не умела мыслить по-государственному. Зато можно было быть уверенным, что она будет внимательно прислушиваться к мнению членов Тайного совета, не будет вылезать с инициативой там, где ничего не понимает, будет серьезно относиться к своим обязанностям и достойно представлять королевскую власть. И Екатерина с этим справилась на отлично.

А французская военная кампания прошла как-то не очень. Генрих, прямо как в фильме «Иван Васильевич меняет профессию», Булонь брал, Монтрей брал (его без особого успеха), Париж не брал. Хотя император очень просил. Говорил: «Скажите, дядя, ведь недаром а сколько вы у этой Булони торчать планируете? Вы задолбали уже, пойдемте на Париж! Вот я как чувствовал, что вы мне не союзник, а недоразумение одно!» В конце концов плюнул и заключил мир с французами. Генрих тоже плюнул ему в спину и продолжил брать Булонь самостоятельно. И в итоге взял. Не то чтобы это была стратегически значимая победа, да и заплачено за нее было большими потерями, но ведь главное, что король съездил во Францию, развеялся, повеселел. И домой вернулся довольный, в хорошем настроении. Жену на пороге поцеловал и французские духи подарил. Все чин чином.

Вообще-то у Екатерины был один довольно крупный недостаток: она исповедовала протестантскую религию и любила письменно и устно вступать в дискуссии по поводу христианской доктрины. До поры до времени муж это ей позволял. Генрих, хотя и реформировал английскую церковь, выведя ее из-под власти Рима, в душе оставался приверженцем католического вероучения, а лютеран не любил вплоть до сжигания на костре. Правда, не все время он к ним относился с одинаковым отвращением. Вон, подсунутые Анной Болейн книжки, видимо, почитывал, чтобы знать врага в лицо. После падения Екатерины Говард король проникся к ее католически настроенным родственникам сильной неприязнью, поэтому слегка смягчился по отношению к протестантской придворной партии. Вот Екатерина и чувствовала себя довольно свободно, высказывая свои воззрения и продвигая реформистские идеи. Определенную черту не переходила, сильно не зарывалась – и ладно. Однако не учла, что король в своей политике был очень переменчив, причем с тем расчетом, чтобы ни одна придворная политическая фракция не чувствовала себя в вечном фаворе, а то расслабятся и забудут, кто в доме хозяин.

В какой-то момент Генриха снова стали раздражать: а) больно наглые протестанты, б) больно умная жена. Наверное, Анну Болейн вспомнил, которой слово скажешь – а она тебе десять в ответ. И эта взяла моду умничать. Книжки она, понимаешь, пишет, теологические диспуты ведет. Забыла, кто она такая есть – неразумная женщина, которую он, король, до таких высот вознес не для того, чтобы ее умничанье слушать и поучения от нее терпеть. И пожаловался епископу Стивену Гардинеру, по совместительству своему родственнику, внуку Джаспера Тюдора, королевского двоюродного дедушки.

Гардинер встрепенулся. Он вообще-то стоял у истоков англиканской церкви, но теперь принадлежал к лагерю консерваторов – врагов королевы. Вот он шанс разворошить протестантское гнездо! И, заручившись поддержкой короля, Гардинер начал копать под Екатерину и ее окружение.

Королева действительно собирала вокруг себя единомышленников, сочувствующих идеям протестантизма. Некая дворянка по имени Анна Эскью, протестантка радикальных взглядов, была осуждена и казнена за ересь. Стало известно, что она была связана с окружением Екатерины. Земля уходила у королевы из-под ног, а она ничего не замечала и по-прежнему увлеченно предавалась теологическим диспутам.

Приказ об аресте королевы был подписан, но один из нерадивых служащих потерял его копию в коридорах дворца. Какая-то добрая душа подняла документ и принесла его королеве, чтобы предупредить. Екатерина прочитала и начала громко плакать и кричать – настолько громко, что в своих апартаментах ее крики услышал король. «Кто там так жутко воет на болотах?» – удивленно осведомился он. «Королева, сир!» – невозмутимо ответил джентльмен личных покоев по фамилии Бэрримор. Тогда Генрих лично отправился посмотреть, в чем дело. Интересно же узнать, почему плачет женщина, которую он завтра отправит в Тауэр, а потом, наверное, казнит за ересь. Мало ли, может, кошелек потеряла. Или ноготь сломала, а маникюрша в отпуске до следующей среды.

Спросив рыдающую жену, что случилось, король получил подробный и развернутый ответ. «Я, – сказала Екатерина, – так убиваюсь из-за того, что вас расстроила. Но я не специально. Это все потому, что я дура-баба. Курица, вот как есть курица! Куда мне до моего супруга – гиганта мысли, отца русской демократии английского абсолютизма, особы, приближенной к императору, которая этого плюгавого императора одной левой пришибет. Вот и несу всякую ересь, то есть, я хотела сказать, всякую чушь. Ересь я как раз не несу. А если я и позволяла себе рот открывать и с Вашей Милостью спорить, так это чтобы отвлечь вас. Ну чтоб вы посмеялись над бредом, который я несу, и забыли о боли в ноге. А еще я надеялась в спорах с вами хоть чему-то научиться. Понятно, что мозгов мало, да и те не работают, но, может, хоть что-то из поучений великолепного супруга в голове останется. Например, «жи-ши пиши с буквой и». Или при скольких градусах вода закипает. Потому что сама-то я пропаду без вашего мудрого руководства».

Растроганный самокритичностью королевы, король объявил мир и полное прощение. Но канцлеру Ризли дать отбой забыл или не захотел. Легко догадаться, какие чувства испытала королева Екатерина на следующий день, когда спокойно сидела вместе с королем в саду и дышала свежим воздухом, а тут нарисовался канцлер со стражей и объявил, что пришел ее, королеву, арестовывать. Правда, Генрих тут же начал орать на него: «Да кто ты такой, холоп, чтобы самовольно арестовывать мою жену?! Я приказал?! Я те щас этот приказ знаешь куда засуну? Не, Кать, ты посмотри, с кем приходится работать. Одни сволочи кругом. Он всегда тебя ненавидел, и, если бы не я, ты бы сегодня в Тауэре ночевала, в камере!»

В общем, консервативная партия обломалась, а Гардинер, вызвавший неудовольствие короля, даже не был включен в регентский совет при малолетнем наследнике. Говарды посыпались с пьедестала окончательно. Однако расслабляться Екатерине не следовало, и впоследствии она была несравненно более осторожной – до самой смерти своего царственного супруга. Только домашние дела, только молитвы, только забота о здоровье мужа и благополучии его детей. Киндер, кюхе, кирхе ^[25], так сказать. Еще и в неправильную кирхе постарайся не ходить, если жить хочешь.

Овдовев и избавившись от изнуряющего страха снова быть обвиненной, Екатерина наконец-то решилась жить так, как хотела. Она тайно вышла замуж за своего давнего поклонника Томаса Сеймура, хотя как вдовствующая королева была обязана спросить разрешения регентского совета, где главенствующее положение занимал брат Томаса, Эдвард. Но что ей тот совет, она гнев грозного короля пережила, уже тренированная. Тем более что ее пасынок, новый король, был в восторге от того, что любимая мачеха и любимый дядюшка поженились. Так что обошлось. А еще Екатерина взяла в свой новый дом любимую падчерицу Елизавету. О чем впоследствии сильно пожалела.