Онлайн книга «Фигуры света»
|
– Да, мама. Я постараюсь. Мама кивает: – Будем надеяться, что ты справишься. Мама встает, и на миг Алли кажется, что от этого внезапного движения по зеркалу должна пробежать удивленная рябь. Мама кладет руку на плечо Алли, и та, не сумев сдержаться, вздрагивает. Ее тело помнит мамины руки. – Ты должна обуздать свои нервы, Алетейя. Утром тебя ждет работа по дому, поэтому мы попрощаемся сейчас. Я буду ждать твоих писем и надеяться, что вести из дома будут хорошими. – Да, мама. До свидания, мама. Она мешкает у двери, желая сказать что-то еще. Что обычно говорят люди, когда их матери уезжают? – До свидания, Алли. Закрой за собой дверь, пожалуйста. * * * Мэй, лежа в кровати, читает при свечах. Но совсем не то, что мама велела ей читать на ночь, отнюдь не «Путешествие пилигрима». Мэй замечает брошенный на книгу взгляд. – Роман отличный. Молли дала почитать. А ей – сестра, которая замужем. Тебе не понравится. Алли начинает раздеваться. – Как и маме, полагаю. Мэй взбивает подушку. «Путешествие пилигрима» лежит возле изголовья кровати, чтобы можно было, заслышав мамины шаги, быстро его схватить. – Я и не думала ей предлагать. Что она тебе сказала? Алли просовывает голову в ворот ночной сорочки. – Дала десять шиллингов на еду. Они велели Обри не носить нам тортов. – Вот уж неудивительно. Десять шиллингов? – Это больше, чем… – Знаю, Аль. Больше, чем многим семьям, живущим в какой-нибудь миле отсюда, посчастливится растянуть на месяц. Не забывай, что я туда тоже хожу. Это правда. Теперь по средам и субботам Мэй помогает в больнице для детей и рожениц и иногда навещает дома бывших пациентов. Алли застегивает пуговицы на сорочке. – Уверена, что мы справимся. Мэй переворачивает страницу. – Придется. И, кстати, Обри сказал, что принесет нам окорок. Говорит, нам его надолго хватит. – Папа же ему запретил. – Мама велела папе ему запретить. Знаю, знаю. * * * Два дня спустя она слышит шаги Дженни на лестнице, позже обычного, когда уже пора будить Мэй. Алли уже вычистила все камины в доме, разожгла плиту и чуть было не вскипятила воду для маминого чая. Без мамы в доме все совсем по-другому, кажется, будто его якорь медленно ползет по дну. Она вытаскивает вчерашний хлеб, чтобы сделать тосты для Мэй. – Доброе утро, Дженни. – Доброе. Мисс Алли, меня тут пару дней не будет. Сестра вчера вечером послала за мной. Рука с ножом замирает. – Сестра? Сколько Алли себя помнит, Дженни навещает семью раз в месяц, по воскресеньям. – Ей худо. Мне надо приглядеть за детьми. За маленькими. Никто не приглядывает за детьми, хочется сказать Алли. Они бегают по улицам, и их заманивают в благотворительные школы и общества благоденствия при помощи тарелки супа. Она принимается резать хлеб. Булка черствая, они с Мэй слишком мало едят, чтобы каждый день покупать свежий хлеб. – И долго тебя не будет? Дженни распрямляется, будто бы она уже ушла, уже перестала быть прислугой. – Это уж как сестра поправится. Но, наверное, я вернусь до того, как ваша мама приедет. Если хотите, могу к вам заглядывать, если надо будет помочь на кухне. Алли отрезает еще кусок, они столько не съедят. – Не утруждай себя, Дженни. В конце концов, в следующем году мне придется со всем справляться самой. А у тебя, наверное, будет полно хлопот с детьми. – Она взглядывает на нее. – Я, разумеется, напишу маме. Дженни пожимает плечами: – А как еще, мисс. Ваша мама всегда была добра к Энн. Посылала ей всякие вещички для детей. – Мама ко всем добра, – говорит Алли. Не то что она. Ей кажется, что сейчас она вонзит нож в пухлый живот Дженни и даже глазом не моргнет. – Ты уйдешь прямо сегодня? – Боюсь, что так, мисс. Сестра лежит, не встает. – Хорошо, Дженни. Сообщи, если мы можем чем-то помочь. Ей не хочется никому помогать. Ей придется безо всякой помощи справляться с домашним хозяйством, ходить в школу и готовиться к экзаменам, и она не позволит – не позволит! – этой якобы больной сестре Дженни поставить под удар свою будущую карьеру. – Сообщу. До свиданья, мисс. Не забудьте про заказ у бакалейщика и про счет от мясника и смотрите, чтобы мисс Мэй снова не забыла мешочек с синькой в воде для полоскания. Вашей маме не понравится, если она вернется, а белье все синее. Господи Боже, стирка. Им же придется стирать белье, целый день стирки. А потом еще и гладить. – До свидания, Дженни. Надеюсь, твоя сестра скоро поправится. – Уж конечно, мисс. * * * Она сразу идет будить Мэй. – Дженни ушла. Ушла надолго. А завтра – стирка. – Что? Мэй садится в кровати, на лицо падают спутанные волосы, изо рта у нее кисловато пахнет. Алли рассказывает, в чем дело. Мэй откидывает волосы, облизывает пересохшие губы. – Странно, что и двух дней не прошло с отъезда мамы, как Энн взяла и заболела. – Люди ведь болеют. Особенно в тех краях. – Раз в шестнадцать лет и ровно тогда, когда мы не можем без нее обойтись? – Бывали и другие случаи, когда мы не могли без нее обойтись. Когда ты родилась. Когда у папы высыпал лишай. Когда мы болели корью. Когда бабушка умерла. – Но тогда с нами была мама. И она еще относила Энн суп. Они переглядываются. Нет. Они не пойдут проверять, сказала ли Дженни правду. А толку? – Нам придется стирать самим, – повторяет Алли. Мэй скручивает волосы на затылке. – Может, отошлем в прачечную? – С десятью-то шиллингами? А есть мы тогда что будем? Мэй опускает руки, волосы снова рассыпаются у нее по плечам. – Есть можно поменьше. Пусть Обри нас покормит. Ему ведь кто-то стирает белье. – Его хозяйка, – говорит Алли. – Думаешь, она не удивится, если вдобавок к белью Обри ей придется постирать шесть нижних юбок и восемнадцать панталон? Они обе размышляют о белье Обри. Алли качает головой. – Я хотела сказать, что Обри, наверное, знает, куда отдать белье в стирку, только и всего. – Мама придет в ужас. Она никогда не отдавала белье в прачечную. |