Книга Между Ангелом и Бесом, страница 22 – Элен Форс

— Добрый день! Вам как обычно? — официант подлетает к нам, наклоняется в низком поклоне и смотрит в рот Киру и Максу. Да что происходит тут?

— Нет, мы подумаем, что заказать. — говорит Кир, открывая меню.

— Значит, ты часто бываешь тут? — спрашиваю Макса.

— Алёна, я начинаю уставать от бесконечных расспросов. Тебе нужно пойти учиться на следователя. Настойчивости тебе не занимать. — невольно краснею от его слов, но отступать не собираюсь.

— Смотри, какая блондиночка. Шикарная телка. Но как обычно в жизни и бывает, красивая баба — проститутка. Такие только на деньги ведутся.

— С чего ты решил, что она проститутка?

— А какая баба шастает по ресторанам с тремя мужиками?

Разговор трёх русских недалеко от нас заставляет меня смущенно сжать меню, чувствуя себя отвратительно. Вот поэтому мне никогда и не хотелось на родину. Варвары.

Они действительно думают, что единственные, кто может знать русский язык?

Брат поворачивается к ним и пальцем манит к себе, мне не удается рассмотреть его выражение лица, но судя по испуганным лицам земляков — на нем не улыбка.

Когда один из них подходит к брату, он хватает его за шиворот и ставит на колени перед собой без лишних усилий:

— Проси прощения у моей сестры.

— Простите меня, я сегодня перепил… — парень запинается и смотрит себе под ноги. Мне даже становится жалко его.

— Вали отсюда. — шипит Макс, выпуская его и закуривая неторопливо сигарету, как ни в чем не бывало. Для брата унизить другого человека — расплюнуть, даже не вспотеет.

— Не нужно было этого делать. Это слишком жестоко. — говорю ему я, чувствуя себя виноватой. — Эти парни просто сказали глупости, за слова не наказывают физически. Они имеют право говорить что угодно.

— Пусть говорят про угодно, но не про мою сестру. — в глазах Макса разгорается что-то страшное. Внутри него ящик Пандоры, не понятно, что скрыто.

Когда к нам подходит официант, я сразу же делаю заказ, мечтая выпить и расслабиться:

— Можно мне, пожалуйста, лавандовый джин-тоник, луковый суп и мидии в трюфельном соусе.

После меня заказ делают Каин и Кир, парни заказывают стейки, Макс же выбирает последним:

— Петуха в винном соусе, пожалуйста, американо и девушке изменить джин-тоник на просто тоник. — даже тут я оказываюсь под колпаком в его власти. Когда парень уходит, брат поднимает на меня тяжёлый взгляд и приподнимает бровь, ожидая моего возмущения и сопротивления. Неужели я могла подумать, что он даст мне свободу выбора? Я не доставляю ему удовольствие и не вступаю в спор, но мне жутко хочется разбить фарфоровую тарелку о его голову.

— Как твоё самочувствие, Каин? — спрашивает Макс, оборачиваясь к моему другу.

— Лучше. Голова уже почти не кружится.

— Тебе не нужно никому позвонить, предупредить, что с тобой все хорошо?

— Нет, спасибо. Скажем так, Алёна единственная, кто за меня бы переживал.

— Ладно. Я хотел поблагодарить тебя, что ты не бросил её. Это многое значит… Многие просто сливаются еще…

— Ты сейчас на Жерома намекаешь? — перебиваю брата, пока он не сказал лишнего. Он в одном шаге от того, чтобы сидеть с тарелкой супа на голове.

— Может быть и на него…

— Ты… мелкий…

— Хватит. — обрывает Кирилл, вытягивая примирительно руки. — Мы уже все поняли, что у Вас очень тесные семейные узы, от которых Вы постоянно собачитесь, давайте без этого, окей? Надоело слушать, как Вы ругаетесь.

— Без проблем! — выплёвываю я, закидывая ногу на ногу. — Мне тоже надоело слушать мерзкий лай, Кирилл, расскажи лучше о себе. Мы ничего о тебе не знаем. Кроме твоего имени, и того, что ты прекрасный актёр.

— Да что обо мне можно рассказать? Рост, вес? — отшучивается Кирилл. — Мы с твоим братом вместе со школы. Потом вместе учились в … ммм… институте. Что можно рассказать?

— Например, как русский из Монако оказался до сих пор мне не знаком? У Макса в Монако не было друзей в школе. Так, где Вы познакомились? И в каком же все-таки институте Вы учились? — засыпав их вопросами, я довольно хмыкнула, замечая как Макс заулыбался. От этого мне стало тепло, значит я на верном пути.

Кирилл же даже немного растерялся, бросая на брата вопрошающий взгляд.

— У твоей сестры хватка как у Бульдога.

— Она в мать… — усмехается брат и отпивает кофе, которое ему уже принесли. — Мы познакомились в летнем лагере, в который я ездил каждое лето. Кирилла родители тоже его туда отправляли. Сам Кир не из Монако, он из Санкт-Петербурга. Учились мы оба в Бесовского государственном. Ты довольна?

— А сам Кирилл умеет за себя говорить?

— Да. Но как друг, я защищаю его от твоих нападков. Он не виноват, что у меня избалованная и невоспитанная сестра.

— Тебя же он как-то терпит.

Кирилл с Каином одновременно устало вздыхают, намекая, что мы вновь стали заводиться и переходить на личности.

— Знаете, Вы все скрытничаете. С Вами даже не о чем поговорить. — подытоживаю я, с удовольствием отправляя ложку лукового супа внутрь себя.

— Ты забыла, я тупой неандерталец, со мной впринципе трудно разговаривать. — братец все же не удерживается от язвительного комментария. Мы встречаемся глазами, и я стискиваю ложку пальцами.

Слишком самодовольное лицо. Бесит!

Я бы расцарапала его, чтобы стереть это самодовольство.

— Давай отсядем от них? — Кирилл оборачивается к Каину и закатывает глаза.

***

Поезд «Париж-Прага» практически не отличается от предыдущего. Макс и здесь выкупил билеты во всем вагоне. В ближайшие годы я не захочу повторить такое путешествие. Даже начинает немного тошнить от поездов. Вроде необременительное путешествие по столицам Европы, но осадок неприятный, повод мрачный.

— Можно мне отдельное купе? — спрашиваю у брата, идущего позади меня. Он слишком близко и это меня напрягает. Его постоянное присутствие угнетает меня.

Когда-то я и шага не могла ступить без него, но потом все изменилось. Наши отношения стали другими. И потом еще эта ссора…

Что бы не говорил тогда отец, пытаясь примирить нас, я никогда ее не забуду. Для меня он навсегда останется глупым неандертальцем.

— Нет. Мне нужно видеть тебя, чтобы быть уверенным, что ты никому себя не продала…

Фыркаю и сбрасываю кроссовки, забираюсь с ногами на диванчик. Я слишком устала и хочу спать, а не вступать с ним в словесную битву.

— Ну как хочешь! — с этими словами я избавляюсь от блузки и штанов, остаюсь в нижнем белье и укладываюсь спать. — В одежде твоего стилиста не удобно. Я буду ходить так! Если ты извращенец, можешь остаться и разглядывать меня.