Книга Голос из прошлого, страница 35 – Нора Робертс

— Ты хочешь, чтобы я торговала в своем магазине рубашками из твоего хлопка? — удивилась Тори.

— Ну, не обязательно рубашками, но, например, постельным бельем, скатертями, салфетками?

— Почему бы и нет? Я только хотела бы, конечно, сначала посмотреть образцы. Правда, я не торгую ширпотребом. — Она отпила вина и задумалась, потом сказала: — Хотя экологически чистое белье, звучит неплохо. Что ж, это может быть очень привлекательно.

— Ладно. — Кейд поднял бокал и чокнулся с ней. — Мы найдем способ сделать это дело выгодным для нас обоих.

Вечер определенно кончался на более сердечной ноте, чем начинался. В небе над ними плыла полная луна, а мозг окутывали легкие винные пары. Тори не собиралась пить, она редко пила, но это было так приятно, сидеть на берегу и потягивать вино. Так приятно, что вместо одного бокала она выпила два, и теперь ее клонило в сон.

Автомобиль летел вперед, и встречный ветер был пропитан ароматом наступающего лета. Она стала думать о жимолости, о розах в пышном цвету, о запахе плавящегося на солнце асфальта, ленивом жужжании пчел, обхаживающих магнолию, о цветах, растущих на болотах.

…Хорошо бы немного стало прохладнее, ведь солнце уже село. Если не будет попутной машины, придется всю дорогу идти пешком до этого проклятого берега. А все Марси виновата, отказалась ехать, чтобы переспать со своим дерьмовым Тимом. Ну и черт с ней, с Марси.

Она сама доедет на попутке и славно повеселится. Только вот надо, чтобы кто-нибудь ее подбросил. А вот и машина…

Тори вздрогнула и широко раскрыла глаза, прерывисто дыша, точно пловец, выскочивший на поверхность после долгого, разрывающего легкие нырка.

— Она сейчас сядет в машину!

— Тори? — Кейд, съехав на обочину, встряхнул ее за плечи. — Все в порядке. Ты просто заснула. Это был сон.

— Нет!

Она оттолкнула его. Ее затошнило. Отчаяние сдавило горло. Тори рванула на себе ремень безопасности. Сердце билось гулко, неровно, словно его сжимала чья-то жесткая рука. Она распахнула дверцу, выскочила из машины и, спотыкаясь, побежала по дороге.

— Она хотела «проголосовать», но он поймал ее где-то здесь. Немного позади.

— Подожди. Остановись…

Кейд догнал ее и развернул к себе.

— Милая, ты вся дрожишь. Что случилось?

— Он схватил ее…

Перед глазами бешено завертелись обрывочные образы, нахлынули звуки и запахи. В горле саднило, словно у курильщика после множества сигарет.

— Он схватил ее, потащил с дороги в заросли. Он ударил ее чем-то по голове. Ей больно, голова кружится. Она бросается на него, пытаясь вырваться, но он тащит ее.

— Кто?

Тори не ответила. Она встряхнула головой, пытаясь опомниться, привести мысли в порядок.

— Вот сюда. Сюда.

Глаза у нее стали огромными, а кожа покрылась липким потом.

— Хочешь немного прогуляться?

— Я должна идти. Оставь меня.

— Нет. — И он крепко обнял ее. — Вот этого я не сделаю. Мы пойдем вместе. Я здесь, с тобой. Здесь и с тобой.

— Но я не хочу…

Однако Тори пошла. Инстинкт самосохранения умолк. Она больше не сопротивлялась. А образы и формы приобретали все более зримые формы.

…Звезды ослепительно сияют над головой. И жара окутывает ее, словно сжимает в кулаке…

— Она разозлилась на свою подругу. Они должны были поехать вместе на уик-энд. Марси не пришла, ну что ж, тогда она одна поедет на попутке. Она не позволит потаскушке Марси испортить ей путешествие. И тут подъехал он. И она очень обрадовалась. Она устала, и ей хочется пить. А он как раз едет до Миртл-Бич.

Тори умолкла, чтобы перевести дух.

— Он подает ей бутылку «Джек Блэк». И она делает глоток. Большой, долгий глоток, чтобы утолить жажду. И радуется. Как это здорово — ехать в машине и пить виски… Он, наверное, ударил ее бутылкой по голове. Господи! Больно!

Тори пошатнулась и подняла руку к голове. Рот наполнил вкус крови.

— Нет. Не надо!

Кейд снова прижал ее к себе, удивляясь, что она не выскользнула у него из рук, как делала обычно.

— Не вижу. Не могу. Он пустое место. Какой-то провал. Подожди. Подожди…

Тяжело дыша, она вырвалась из его рук. Затошнило сильнее, но она снова опомнилась. И снова увидела.

— Он затащил ее сюда… О, я не могу. Я просто не могу.

— И не надо. Все в порядке. Пойдем к машине.

— Он притащил ее сюда. Жалость и скорбь затопили ее.

— Он ее насилует. И Тори закрыла глаза.

— Ей больно и страшно, но она сопротивляется. Он опять ее бьет, еще и еще, по лицу. Как больно… Он тяжело дышит… Кончает. Пахнет потом, сексом, кровью. Бороться больше нет сил.

Тори провела руками по лицу. Она должна ощутить самое себя, вспомнить, что она другая, не та.

— Я его не вижу. Слишком темно. И она тоже его не видит. Даже когда его руки хватают ее за горло и душат. Она уже почти без сознания и почти не сопротивляется. Все кончено… Она уже мертва.

Тори отстранилась, и Кейд увидел ее лицо, бледное, как луна, и глаза, серые, как дым.

— Ей было всего шестнадцать. Хорошенькая девушка с длинными светлыми волосами по имени Элис; но ей не нравилось имя, и все звали ее Элли.

Печаль и усталость обессилили ее вконец. Кейд подхватил ее на руки и понес. Тело было вялое, словно безжизненное. Потрясенный ее рассказом и тем, как она совершенно недвижимо лежит у него на руках, он ускорил шаг. Если ее поскорее унести отсюда, с этого места, думал он, она очнется, ей станет лучше.

Он осторожно опустил ее на сиденье, и Тори открыла глаза. Взгляд был темный, остекленелый.

— Все в порядке, Тори. Я сейчас отвезу тебя домой. Он обошел автомобиль и сел за руль.

— Я отвезу тебя, а потом вернусь. Я найду ее… найду.

Тори потерянно поглядела на него.

— Но ее там нет. Это случилось давно.

Кейд хотел было что-то сказать, но воздержался. Он вспомнил о другой жертве, и ему стало, как всегда, тошно.

— На тебя всегда так накатывает? Ниоткуда?

— Иногда.

— Это ужасно.

— Терпимо, но отнимает силы, начинает тошнить. Но боли не причиняет.

— Нет, причиняет. — И он потянулся, чтобы включить зажигание.

— Кейд, — и она тронула его руку, — это было, как… Прости, что я опять тебе напомнила, но ты должен знать. Все произошло как с Хоуп. Вот почему на меня так сильно подействовало.

— Знаю.

— Нет, ты не понимаешь. Человек, который убил эту бедную девушку, тот же самый, что убил Хоуп.