Книга Близняшки от босса. Сердце пополам, страница 2 – Вероника Лесневская

Присаживаюсь рядом. Краем глаза ловлю огонек с другой стороны.

Вторая свечка-единичка все еще горит…

И не будет задута. Сама потухнет, совсем как…

Судорожный вздох. И опять улыбка, перемешанная с гримасой боли.

— Так, Ритка-Маргаритка, — чмокаю дочь в измазанную щечку, чувствую сахар на губах. — Сейчас мамочке придется уйти на пару часиков. Потому что мой будущий босс назначил собеседование именно на сегодня, — вздыхаю недовольно. — Но мамочке нужна эта работа, чтобы получать денежки и баловать любимую булочку, — щелкаю по носику, а дочь хохочет. — А вечером уговорим папочку куда-нибудь сходить. В парк или детское кафе, — размышляю вслух.

— Я буду поздно, — равнодушно гремит за спиной, а в нос проникает чужой запах.

Не выдержав, встаю, подхожу к окну и открываю форточку, впуская свежий воздух.

— Что тут у нас? — довольно проговаривает Антон, а следом раздается скрип деревянного стула.

Резко разворачиваюсь.

Муж сидит на том самом месте!

Вальяжно развалившись, тянет руку к горящей свече. Зажимает пламя двумя пальцами, даже не поморщившись от боли или дискомфорта. Вытаскивает единичку и небрежно отбрасывает в сторону, как мусор. Остатки сливок пачкают стол.

Антон берет нетронутый кекс и запихивает в рот, откусывая едва ли не половину за раз.

— Первый День рождения, — выдыхаю разочарованно. И многозначительно киваю на Риту, а потом возвращаю взгляд на брошенную свечку.

— О-о, поздравляю, — произносит с набитым ртом. — Замотался, из головы вылетело, — кидает дежурную фразу.

Подается вперед, треплет Риту по макушке, как собачонку. Оставляет белые пятна сливок на темных прядях. А потом откидывается на спинку стула.

— Но я все равно задержусь вечером, мась, — от приторного обращения зубы сводит. Как и от наплевательского отношения мужа. — Я же единственный в семье зарабатываю. Может, вы у мамы отпразднуете?

— Да, так и поступим, — беру дочь на руки и прижимаю к себе.

Молча направляюсь к двери. После рождения Риты и…

В общем, мы отдалились с мужем друг от друга.

— Что с работой? — бросает он мне в спину.

— Собеседование через несколько часов, — становлюсь вполоборота. — Хочешь пожелать мне удачи?

Антон скользит по мне скептическим взглядом, и в глубине его серых глаз ничего не загорается. Впрочем, в моих тоже давно нет огонька. Потушил. Совсем как свечку-единичку, что валяется на столе.

— Ты хоть в порядок себя приведи, — с пренебрежением сканирует мою футболку, заляпанную детским питанием, будто я прямо в ней к боссу собралась. — Совсем за время декрета опустилась, — бьет словами наотмашь.

Я стискиваю челюсть от обиды, хочу отвесить Антону оплеуху, но Рита на моих руках сдерживает. Ради нее и голос не повышаю. Нельзя ругаться при малышке.

— Как опустилась, так и поднимусь. Сама, — поднимаю подбородок дерзко. — На твою поддержку давно не рассчитываю.

— Ма-ась, — зовет муж, но я бегу прочь из кухни.

* * *

Около часа спустя

— Знаешь, доча, отчасти Антон прав…

Вздрагиваю от фразы матери и роняю открытую помаду. Сжимаю губы, следя за траекторией ее полета. Благо, она падает на стол трюмо и мажет персиковым пятном по его деревянной поверхности, а не по моему светло-бежевому платью.

Я решила подготовиться к собеседованию не дома, рядом с мужем, а в маминой квартире, которая находится в соседнем подъезде. Думала, что здесь мне будет спокойнее.

Но ошиблась.

— Ма-ам! — возмущенно вскрикиваю и смотрю на нее через большое зеркало.

Она вздыхает, спускает с рук Риту, которая тут же топает к пульту на диване, хватает его и кнопки нажимает, включая телевизор и запуская рандомно каналы.

Улыбаюсь, глядя на дочь, но тут же хмурюсь, вспомнив о маме.

— Что «мам»? — подходит ко мне сзади, за плечи бережно обхватывает. — Погляди, какая ты красивая сейчас. Макияж, прическа, платье. Конфетка! — причмокивает.

Слушаю ее и в зеркало на себя смотрю. Волосы естественного пшеничного цвета, что я отрастила в декрете, избавившись полностью от краски, сейчас прибраны по бокам. Глаза подчеркнуты тенями и кажутся выразительнее. Скулы выделены румянами. Губы пока бледные, но это исправит помада-«путешественница», что по столику угрожающе катается.

Для собеседования я выбрала платье делового стиля. Облегающее, но при этом выгодно подчеркивающее мои достоинства в виде большой груди и скрывающее недостатки: раздавшиеся после родов бедра и чуть заметный, но все-таки животик, который появился на месте некогда тренированного пресса.

Согласна с мамой: я выгляжу… достойно. Иначе нельзя. Ведь на кону — должность секретаря-референта владельца крупнейшего международного медиахолдинга. О вакансии мне по секрету сказала бывший главный редактор службы новостей, где я когда-то работала.

Словно в прошлой жизни все это было. А потом… замужество, ЭКО, роды и…

Черта, которая разделила меня на две части. Одна наслаждается материнством, а вторая — скорбит. И я не знаю, как собрать себя воедино.

Но я должна двигаться дальше. А работа может стать моим спасением. Выбора нет — я обязана ее заполучить.

Благо, редактор по старой памяти дала мне лучшие рекомендации и записала на собеседование. По сути, я должна из забитой декретницы стать правой рукой самого Вадима Шторма. Признаться, я понятия не имею, кто он и как выглядит. Но количество нулей в зарплате очень мотивирует.

— Мужчины любят глазами, — продолжает поучать мама. — Появись ты такая перед Антошей, так сразу к ногам твоим упадет. И сразу о чувствах своих вспомнит, — подмигивает мне в отражении.

— Чувства или есть, или их нет. О них не забывают. Как же «и в печали и в радости»? — всхлипываю от вопиющей несправедливости.

Значит, мужа я должна ублажать, несмотря на его пренебрежительное отношение. И в любом виде. А мне, чтобы внимания и заботы получить, обертка яркая нужна? Как конфете? Иначе невкусно?

Но страшно другое.

Плевать Антону, что начинка у меня горчит. Так сильно, что душу отравляет. Я одинока в своем горе.

Ему лишь бы сожрать — и выбросить обертку.

— Это все сказки для маленьких девочек, — мама чмокает меня в макушку. — А в жизни… или ты держишь интерес мужа, или его держит уже другая…

— Грош цена такому браку, — парирую я. — Особенно, когда у нас дочь.

Дочь. Одна.

Звучит набатом. Парализует болью.

Рана никогда не затянется.

— Не каждый бы вообще согласился на ЭКО от донора, — ковыряет ее мама до крови. — Так Антон еще и оплатил процедуру. И не где попало, а за границей! В лучшей клинике! Сумма ведь немаленькая…