Книга Дар чародея, страница 80 – Арина Теплова

– Это будет победа! – воскликнул Лазаревский.

– Благодаря тому, что Игорь не выдал нас, и все главы обществ на своих местах, мы сможем организовать забастовку по всем предприятиям, заводам и деревням.

– Правда, в нашем уезде есть размолвка с парой дворян, Довлатовым и Иволгиным, они не хотят поддерживать наши забастовку, – отозвался Лазаревский.

– Нестрашно, – добавила Велина Александровна. – Если остальные четыре дюжины владельцев предприятий будут с нами, этого хватит для устрашения властей.

– Остальные уверили меня, что не будут наказывать своих крестьян и работников за простои, – кивнул Лазаревский.

– Итак, пока останавливаем работу всех на неделю. Думаю, этого будет достаточно, чтобы нас услышали и поняли, что мы сила.

– Листовки уже напечатаны, – вмешался в разговор один из мужчин. – Вот одна из них. Как мы и договаривались. Текст следующий: «Закрыть все питейные заведения и винные заводы. Открепить от кабаков всех людей мужского полу и отменить сборы за не выпитую норму водки. В противном случае забастовка всех предприятий и населенных пунктов губернии будет продолжена».

– То что надо, – согласился довольно Сергей, его лицо было сосредоточенно и серьезно. Он обернулся к другому мужчине и велел: – Демидов, твои люди должны доставить требования властям не позднее утра двадцатого числа. В следующий понедельник начинаем забастовку. Это ровно через две недели. Если в течение первой недели мы не увидим сдвигов от властей, забастовку продлеваем.

– Можно везде устроить погромы кабаков для верности и завод, что поблизости, в Удимке, тоже бы потормошить! – предложил другой.

– Думаю, пока погромы не следует делать, – осек его Чернышев. – Попробуем пока все решить мирно.

– Сережа прав, – поддержала старушка. – Зачем развязывать с властями войну? Возможно, власти пойдут нам на уступки.

– Мне кажется, после наших требований, – вставил Лазаревский, – они точно развяжут войну. Полиции и солдат нагонят везде. Они уже бояться и чуют, что мы что-то готовим. Игорь едва живым ушел от них и то оттого что чиновник из охранки близкий друг нашего графа.

– Тем не менее начнем все спокойно. А дальше видно будет, – сказал Сергей.

Оторопев, Надя внимательно слушала каждое слово говоривших, понимая, что Сергей и Велина Александровна были организаторами некоего сообщества, которые боролось против царских указов. Она понимала, как это опасно и что за это может грозить. Надя знала историю России и прекрасно помнила о том, что недовольных режимом и вообще подозрительных людей закрывали в тюрьмах, а иногда и ссылали.

Собрание окончилось спустя полчаса. А когда все мужчины и старушка покинули просторную комнату через камин, граф Сергей затушил свечи и, приблизившись к зеркалу и щелкнув потайным замком, открыл створку. Когда он вошел в комнатку, где была Надя, она схватила его за руку, неистово сжав ладонь.

– Вы с бабушкой организовали это тайное общество? – выпалила она напряженно, обеспокоенно глядя на любимое лицо.

– Да. Общество трезвости. Их несколько десятков по двенадцати губерниям. Мы со всеми поддерживаем связь.

– Вы боретесь против питейных заведений?

– Да, за запрет и навязывание продажи водки и вина на всей территории России. Государство наживается на здоровье людей, уже почти треть налога состоит из алкогольных сборов. Это гнусность. Губить и спаивать свой народ, чтобы озолотиться и пополнить казну.

– Вы как декабристы.

– Можно сказать и так, – хмыкнул граф хмуро. – Только мы не пытаемся свергнуть власть, мы хотим, чтобы нас услышали. Мы не желаем кормить торговцев сивухой и власть имущих за счет увеличения пьянства и пьяниц.

– Ты прав, это очень гнусно со стороны властей, но это опасно. Вас всех арестуют, – обеспокоенно сказала девушка, отпуская руку графа и чуть отходя от него.

– Именно поэтому мы объединяемся. Когда поодиночке сломают. Но теперь мы сила и заставим нас услышать.

– И все же…

– Сейчас ты понимаешь, отчего я не хотел говорить тебе все. Только ради твоей безопасности, – сказал он тихо и, подойдя к девушке, обнял ее.

– Я уже все поняла, – кивнула она.

– И все слуги скрывают, что в моем доме проходят собрания общества. Так как знают, что это очень опасно. И в правом крыле со свечой около полуночи ходил я, в это же время ты слышала мужские голоса. Мы как раз собирались в это время.

– В 23.30! – выпалила она. – И та записка в дупле! Я все поняла. Ты назначал очередное собрание!

– Все верно, душа моя, я клал записку в дупло именно для этого.

– Оттого я видела ночью Лазаревского под окнами правого крыла и слышала из-под земли мужские голоса. Как я напугалась тогда.

– Ты верно поняла. Ход в эти комнаты идет под землей и оканчивается вентиляционными люками на дорожке у правого крыла, потому ты и слышала мужские голоса, наши уже расходились и шли под землей. Только Лазаревский направился через сад и перепугал тебя. Сто раз говорил ему идти тайным ходом, чтобы его не заметили.

– Но почему ты сказал, что ходил со свечой в лабораторию по ночам, хотя сам ходил на эти собрания?

– Чтобы ты перестала шпионить за мной и не узнала о сообществе, так как это опасно, я же сказал.

– Вот я дурында! Была уверена, что ты писал любовнице! – выпалила девушка.

– Кому? – опешил он и нахмурился. – Надя, ну в самом деле, какая любовница?

– А почему ты клал записку в дупло?

– Для конспирации. Обычное письмо тут же будет передано в царскую охранку.

– А мальчишка, который забрал письмо из дупла, тоже состоит в вашей организации?

– Можно сказать и так, – пожал плечами граф. – Это сынишка Лазаревского. Митя. Ему двенадцать.

– Но он был одет как крестьянин или слуга.

– Специально, чтобы не привлекать излишнего внимания.

– Боже, зачем же вы ребенка в это втянули, – не удержалась Надя от возмущения.

– Это было его желание, Наденька, – вздохнул Сергей. – Поверь, его никто не заставлял. Он нас с Лазаревским просто замучил, чтобы тоже взяли его в организацию и поручили что-нибудь.

– Ох, как же вы, мужчины, любите все эти тайные игрища, еще и с законом, – произнесла она с осуждением. – Прямо с детства вам неймется.

– Нет, не любим, – заметил Чернышев. – Но если мы будем молчать и позволим властям все их зверства, что они творят над народом, тогда правда и свет в нашем мире не восторжествуют. Думаешь, наш царь сам решился на реформы по отмене крепостного права? Нет. Эта проблема, эта опухоль, давно назрела в обществе. Разве можно понять, чтобы одно живое существо – человек с Божественной Душой – владел и был хозяином другому? Нет, это немыслимо, дико и примитивно. Рабство – самая жуткая вещь, которую только можно придумать в нашем мире, ибо свобода человека бесценна. И власти понимают, что, если не искоренят в ближайшее время это зло, им будет несдобровать.