Книга Кровавые крылья, страница 30 – Борис Романовский

— Входи, — раздался бас.

Она открыла дверь и кивнула мне. Я зашёл внутрь и оказался в странной комнате. Всё вокруг было белым — пол, стены, потолок. Громадный стол из белого камня, такого же цвета кресла и стулья, шкафы. В углу комнаты стоял странный цветок, похожий на вербу, с белыми, как снег, стеблями и листьями. Успокаивающий и мягкий аромат, витающий в воздухе, судя по всему, исходил именно от него.

За столом сидел темнокожий седой мужчина в белом костюме и с очками на носу.

— Садись, — он махнул рукой на один из стульев.

Я чуть не споткнулся на ровном месте из-за реакции Алисы — она затряслась от ужаса. Пришлось вновь её заблокировать. Мы с ней уже обсудили этот странный феномен. Когда Кошавель смотрела на меня, Алиса испытывала перед ней подсознательный страх, как травоядное животное перед хищником. И вот сейчас, с этим стариком, ситуация повторялась.

— Меня зовут Монтгомери. Подчинённые знают меня под именем Носорог, — старик улыбнулся.

Чернокнижник шестой метки… Я сглотнул.

— Не бойся, Арчи. Мы тебе не навредим.

— Кошавель упоминала, что со мной желает поговорить старый знакомый, — уточнил я.

Монтгомери усмехнулся.

— Так и есть, Арчи. Или мне называть тебя Артём Князев?

В моей голове пронеслась буря эмоций и мыслей. Я замер и осторожно спросил:

— Ты — Люцифер?

— Нет, — Монтгомери поправил очки. — Я один из его потомков.

— Не понимаю, — я нервно оттянул воротник.

— Наш предок, Люцифер, вложил в своих детей часть себя.

Я вопросительно посмотрел на Носорога. Его слова нисколько не помогли мне разобраться в ситуации.

— Это не так важно, Арчи, — Монтгомери постучал пальцем по столу. — Я — не Люцифер. Во мне живёт его частичка. Но давай поговорим о другом.

— Кошавель — тоже потомок Люцифера? — устало уточнил я и помассировал виски.

— Да.

— А Буш? Который из броненосцев.

— Он тоже.

Я открыл рот и сразу же закрыл. Хотел спросить — почему все потомки Люцифера темнокожие? В Пирамиде Анубис, в иллюзии, я видел лидера Панциря молодым юношей. Не темнокожим. Но спрашивать о таком явно не стоит.

— Хорошо, я понял. Что вам от меня надо?

— Грядут перемены, Арчи, — Монтгомери стал серьёзнее. — Люцифер проснулся от долгого сна.

У меня дёрнулась правая щека.

— И его кровный враг, Аннабель, также пробудилась.

У меня дёрнулась левая щека. Впервые за долгое время мёртвый участок лица среагировал на приказ мозга.

— И всё это произошло из-за Аматэрасу. Оказалось, что она жива.

Я прикрыл веки и спрятал лицо в ладонях, стараясь ни о чём не думать. Боюсь, Монтгомери может прочитать в моих глазах то, что для него не предназначено. Кто знает, какие способности у Чернокнижника шестой метки.

— Времена меняются, Арчи. И тебе нужно выбрать сторону.

Я промолчал.

— Ты знал, что Колин пробудился примерно в то же время, что и ты?

Я поднял голову и удивлённо изогнул брови.

— Тот самый гений Скандинавии?

— Да. И вскоре он женится на девушке из Ордена Льва. Острова Англов и Скандинавии заключили союз.

— И при чём тут я?

— Орден Льва и Панцирь никогда не прекращали войну. И Люцифер очень недоволен успехами наших врагов. Каждый из девяти Прародителей имеет шанс стать Богом. И ты — тоже.

Я переваривал услышанное. Отметил, что Монтгомери сказал о девятерых. Он не знает о десятом? Или специально не говорит? И впервые слышу, чтобы нас называли Прародителями.

— А сколько из девятерых уже проснулись на Терре? — осторожно спросил я.

— Все. Вы с Колином — последние.

В глазах Монтгомери, который с улыбкой смотрел на меня, внезапно, словно он не сдержался, промелькнула жадность. Это отрезвило меня.

— Мы поможем тебе стать Квадро и повысить звезду Глаз Весов. Сейчас ты слишком слаб, тебе необходим не один десяток лет, чтобы усилиться.

— А что с моими друзьями?

— Мы не тронем их. Но и не отпустим — слишком высок риск. Если Орден Льва узнает, что ты у нас, — он определённо пожелает тебя захватить.

Я кивнул.

— Надеюсь, ты не веришь в слухи об Аннабель? — Монтгомери хмыкнул. — Эту женщину правильнее называть Богиней Лицемерия, а не Милосердия. Если ты попадёшь в её сети — никогда не выпутаешься. Знаешь, какие Глаза пробудил Колин?

Я покачал головой.

— Глаза Козерога. Их ещё называют Глазами Жизни и Смерти. И тут не обошлось без вмешательства Аннабель. Хм, — Монтгомери вдруг замер на несколько секунд. — Ты тоже неспроста получил Глаза Весов? Связался с Алексом, да?

— Да, — выдавил я.

— Он желал дать тебе Глаза Жизни и Смерти, не так ли?

— Да, — прошептал я. Алекс и правда сперва хотел, чтобы я пробудил эти глаза. Я подозревал, что у Аннабель свои планы на меня. И оказался прав.

— Ну вот видишь, — Монтгомери снял очки и положил их перед собой. — Аннабель нужен кто-то с Глазами Козерога. В последнем столкновении с Люцифером она чуть не умерла, ей пришлось запечатать себя в Ледяном Гробу. Наш Лидер также получил тяжелейшие травмы. Но пробуждение Аматэрасу помешало Люциферу и Аннабель полностью восстановиться. Они проснулись раньше срока. Глаза Козерога единственные, которые могут исцелять. И план Аннабель состоял в том, чтобы подготовить к своему пробуждению эскулапа.

— Почему Глаза Весов? — я коснулся своего правого века.

— Она хотела настроить тебя против Панциря. Но сейчас, когда Лидер проснулся, он не позволит тебя убить. Наоборот, подскажет правильный путь развития. С нами ты будешь в безопасности.

Я прикрыл глаза, усиленно размышляя над ситуацией.

— Кстати, Аннабель ведь ещё во времена своего могущества пыталась подмять под себя Империю Русов. Нынешняя плачевная ситуация в твоей стране — следствие её интриг. Но мы, Панцирь, не оставили в беде Империю. Буш лично связался с Артёмом Разящим и предложил ему нашу помощь. Империя вряд ли долго продержалась бы без нашего вмешательства. Союз Скандинавии и Островов Англов слишком опасен.

Артём связался с Панцирем? Если об этом узнают другие страны, репутация Империи окончательно рухнет…

— Ну так что? — Монтгомери надел очки. — Я хочу услышать тебя.

— Согласен с вашим предложением, — я пожал плечами. — За время странствий я уже составил общее представление об Аннабель и Люцифере.

Монтгомери немного помолчал, видимо, думая, что я продолжу, но, ничего не дождавшись, широко улыбнулся.