Книга Лицо в темноте, страница 57 – Нора Робертс

Прежние сомнения и страхи нахлынули так быстро, что Эмма с трудом выдавила:

— Он любит меня.

— Он любит Брайана.

Джейн подалась к ней, и ее глаза заблестели от удовольствия. Теперь она может заставить страдать лишь немногих. Брайана, видимо, уже нет. Зато в ее силах заставить страдать Эмму, а это почти так же приятно.

— Он наплевал бы на нас обеих, если бы не испугался скандала. Именно так он бы и поступил, но я пригрозила, что обращусь в газеты.

Джейн не упомянула, что обещала убить себя и Эмму. По правде говоря, для нее это не имело значения — она попросту забыла о своей угрозе.

— Он понимал, и его говнюк менеджер тоже, какой поднимется визг, если пресса начнет скулить о том, что идол рока оставил в нищете своего незаконнорожденного ребенка. Поэтому он забрал тебя, заплатив мне приличную сумму, чтобы я больше не появлялась в твоей жизни.

Эмме стало дурно и от этих слов, и от зловония, которым пахнуло на нее, когда Джейн говорила.

— Он заплатил вам?

— Я заработала эти деньги. — Джейн схватила ее за подбородок. — Я заработала все до последнего фунта, и даже больше. Он купил тебя и собственное спокойствие. За мизерную для него цену. Но так и не получил желаемого, верно? Спокойствие купить нельзя.

— Отпустите. — Эмма оттолкнула руку Джейн. — Не прикасайтесь ко мне.

— Ты моя в такой же степени, как и его.

— Нет. — Девушка встала, молясь, чтобы ноги держали ее. — Нет, вы продали меня и все права материнства, которые у вас были. Возможно, он купил меня, Джейн, но он тоже не владеет мной. Я пришла к вам с просьбой остановить съемки фильма по вашей книге, надеясь, что у вас, может быть, остались ко мне какие-то чувства, достаточные для того, чтобы удовлетворить мое единственное желание. Но я зря потратила время.

— Я все еще твоя мать, и ты не можешь ничего изменить! — закричала Джейн.

— Да, не могу. Мне придется научиться жить с этим.

— Хочешь, чтобы я остановила съемки? — Джейн схватила ее за руку. — Очень хочешь?

Эмма спокойно обернулась и бросила на нее последний взгляд:

— Думаете, я заплачу вам? На этот раз вы просчитались, Джейн. От меня вы не получите ни пенни.

— Сука!

Джейн «ударила ее по щеке, но Эмма не стала уклоняться. Она просто открыла дверь и ушла.

Она долго бродила по улицам, не обращая внимания на смех, ревущие двигатели и рождественское веселье. Слез не было. Эмма поражалась своей способности сдерживать их. Возможно, из-за мороза или шума. Так просто ни о чем не думать. Поэтому, оказавшись у дома Бев, она не поняла, как здесь очутилась.

Не было времени ни думать, ни чувствовать. Она постучала. Пора связать все разорванные концы и продолжить свою жизнь.

Дверь отворилась. Тепло и рождественские песни. Аромат хвои и радушия. Эмма глядела на Элис. Как странно встретиться со своей няней. Та узнала ее, и губы у нее задрожали.

— Здравствуйте, Элис, очень приятно видеть вас.

Няня продолжала стоять на месте, только из глаз закапали слезы.

— Элис, если зайдет Терри, передай ему этот сверток. Я вернусь к… — Бев умолкла, выронила из рук маленькую черную сумочку и прошептала: — Эмма.

Они стояли в четырех футах друг от друга, а между ними плакала Элис. Бев первая бросилась к Эмме, стиснула ее в объятиях и вдруг устыдилась.

— Мне нужно было позвонить, — начала девушка. — Я приехала в Лондон и решила, что…

— Очень рада тебя видеть, — улыбнулась Бев и тронула няню за плечи: — Элис, приготовьте нам чай.

— Ты собиралась уходить, — возразила Эмма. — Мне не хотелось бы нарушать твои планы.

— Пустяки. — Когда няня поспешно удалилась, Бев крепко сжала руки, борясь с желанием прикоснуться к Эмме. — Ты уже совсем взрослая. Трудно поверить… Но ты, должно быть, замерзла. Пожалуйста, входи.

— У тебя были какие-то планы.

— Прием у клиента. Это неважно. Мне хочется, чтобы ты осталась. — Бев стиснула ее руки, глаза жадно впились в лицо девушки. — Пожалуйста.

— Хорошо. На несколько минут.

— Давай твое пальто.

Они устроились — две вежливые незнакомки — в просторной гостиной.

— Очень красиво. — Эмма заученно улыбнулась. — Я слышала, ты настоящая звезда дизайна, и теперь вижу, что это так.

— Спасибо.

Господи, о чем говорить?

— Мы со школьной подругой купили пустое помещение. — Эмма взглянула на тлеющие в камине угли. — Я понятия не имела, как все сложно. У тебя, казалось, все получалось само собой.

— Ты живешь в Нью-Йорке?

— Да. Учусь фотографии в колледже.

— Вот как. Тебе нравится?

— Очень.

— Долго пробудешь в Лондоне?

— Уеду после Нового года.

Следующая пауза вышла долгой и неловкой. Обе с облегчением посмотрели на Элис, вкатившую чайный столик.

— Спасибо, я сама разолью чай. — Бев прикоснулась к руке няни.

— Элис все еще с тобой, — заметила Эмма, когда они снова остались вдвоем.

— Да. — Чашки, заварочный чайник, маленькие пирожные, уложенные на блюде севрского фарфора помогли Бев расслабиться.

— Ты по-прежнему кладешь в чай много сахара?

— Нет, я американизировалась.

В голубой вазе стояли тюльпаны. Интересно, купила Бев их у цветочницы или вырастила сама?

— Мы с Брайаном всегда боялись, что ты из-за любви к сладкому будешь толстой и беззубой, — начала Бев и тут же сменила тему: — Расскажи про свои фотографии. Какие снимки тебе нравится делать?

— Я предпочитаю снимать людей. Характерные портреты. Надеюсь в этом преуспеть.

— Чудесно. Хотелось бы взглянуть на твои работы. — Бев снова осеклась. — Возможно, когда буду в Нью-Йорке.

Эмма разглядывала елку с крошечными украшениями, сделанными вручную, и кружева с белыми кисточками. Она не принесла Бев подарок и не сможет положить под елку красиво завернутую коробочку. Но что-то она все-таки сможет дать.

— Почему ты не спрашиваешь о нем, Бев? Нам обеим стало бы легче.

Бев посмотрела в красивые темно-синие глаза, так похожие на глаза отца:

— Как он?

— Не знаю. Его музыка хороша, как никогда. Последнее концертное турне… Вероятно, тебе все это известно.

— Да.

— Он снимает фильм и поговаривает о создании концептуального альбома. Еще видеоклипы. Можно подумать, что эта форма возникла специально для папы. У него все получается, как на концерте. — И, помолчав, Эмма выпалила: — Он слишком много пьет.