Книга Шолох. Призрачные рощи, страница 49 – Антонина Крейн

– Да у вас вообще есть дурная привычка – мне не верить, – иронично отозвался Лиссай, поправляя шляпу.

Он точно лгал. Точнее, недоговаривал. Но в чем именно – я не могла выяснить, во всяком случае, мирным путем. А подвешивать его высочество над костром вверх ногами и прижигать пятки кочергой, чтобы узнать правду, явно было не самой здравой идеей на свете.

Уже когда мы прощались, сдав Сиптаха в конюшню, принц сказал:

– Ладно. Признаюсь. Это была не просто поездка, а определенного рода разведывательная экспедиция. Междумирье создано для того, чтобы ходить между мирами, верно? Вот я и хочу попробовать сделать это. Точно так же, как мы всего лишь на один день съездили в Ка-ди-Глосси, я хочу туристом отправиться в другой мир. Я знаю, что где-то во вселенной есть дружелюбная планета, в которой есть точно такая же ферма. Идентичная с точки зрения внешнего вида. Хранительница Авена рассказывала мне это как забавный к-курьез. И теперь я хочу попробовать попасть туда. Поэтому я делал так много рисунков сегодня – надо все хорошенько представить.

У меня отвисла челюсть.

– Вы серьезно? – спросила я.

– Ну да.

Он выглядел как воплощенное слово «безмятежность».

– Лиссай, а вы хотя бы примерно представляете, как надо открывать дверь из Святилища в другие миры?

– Пок-ка нет. Но догадываюсь.

Я моргнула. Так-так-так. Тинави, держи себя в руках. Наорать на его высочество – это тоже не вариант.

– Лис, людей расщепляет даже во время обычных Прыжков. Хотя нет, давайте возьмем более бытовые вещи: даже чтобы научиться подогревать себе чашку кофе, нужно выучить формулу. Пытаясь сделать это наобум, вы можете просто оторвать себе пальцы. Что уж говорить об открытии дверей не пойми куда!

– Не «не пойми куда», а в симпатичный мир со знакомой мне фермой, – вскинул подбородок Лиссай.

– И все же я вас прошу: не делайте этого в одиночестве.

– Можем вместе.

– Я имею в виду: подобные вещи лучше изучать под присмотром богов.

– Но ведь их так давно нет.

– Вот именно! Не хватало только, чтобы и вы пропали, провалившись в какую-нибудь там складочку в коварной ткани бытия! Разные временные потоки, загадочная навигация – да мы с вами понятия не имеем, как вообще все это устроено. Что вы скажете, случайно оказавшись на краю вселенной?

– Я скажу: «Ух ты», – парировал Лиссай.

Мы с ним стояли в самом начале восточной аркады дворца, ровно на границе уличного света и мягкого полумрака уходящего под курган коридора. Поняв, что проигрываю, я прикусила губу.

– Давайте дождемся хотя бы Анте Давьера?

Но Лис только усмехнулся и грустно покачал головой:

– Вы мне совсем, совсем не верите, Тинави. Это чем-то похоже на государственную измену.

– Поклянитесь, что не уйдете никуда в одиночку! – взмолилась я.

Лиссай вместо этого улыбнулся. Потом поцеловал мне руку своими как всегда прохладными губами и, отвесив церемонный поклон, скрылся в сумраке аркады.

Вот зараза. С одной стороны, я полностью разделяю его любопытство. Но с другой… Просто взять и уйти в другой мир! Пеплов Лиссай!.. Могу ли я как-то повлиять на него? Что вообще за фантазии такие? Ему мало было умереть один раз? Я не понимала его легкомыслия.

Бухтя, я пошла к Мосту Ста Зверей по зеленым дворцовым угодьям.

Но уже пять минут спустя путь мне перегородило нечто шуршащее и лохматое, спрыгнувшее на меня с ветки дуба, растущего у тропинки.

Я вскрикнула и приготовилась драться, но это оказался Полынь.

– Боги всемогущие, а на дереве-то ты что делаешь?!

– И тебе привет, малек, – зевнул, потягиваясь, Ловчий. – Я там отсыпаюсь, не поверишь. Потому что сегодня ночью эта роскошь мне не обломилась.

– О?..

– Я наконец разгадал шифр, – пояснил Внемлющий. – Хочешь узнать, что было в посланиях террориста?

– Интересно, в какой вселенной я бы ответила «нет»?! – так и подпрыгнула я.

Полынь цепко схватил меня за локоть и, гремя браслетами, потащил прочь по гравийной дорожке. По пути напарник нарочито втянул воздух ноздрями и пробормотал что-то вроде «М-м-м, принцевым духом пахнет!». Я ничего не сказала. Не имею привычки отвечать, когда не спрашивают. Если это, конечно, выгодно в данных условиях.

Ловчий привел нас в один из укромных уголков дворцового острова: декоративный грот, ручей, крохотная оранжерея и садовые качели. Плюхнувшись на них, Полынь приглашающе похлопал по подушке рядом с собой. Я села.

– Читай и наслаждайся, душа моя.

И Полынь протянул мне бумажку, исписанную его летящим почерком. Записка гласила:

– Это то, что было в свитке на Ратушной площади, – пояснил Полынь. – А вот информация из Зала Совета.

Очень интересно…

– Крайне самоуверенный тон, не находишь? – Полынь потряс бумажками: – Теперь мы знаем, что он называет себя Вир! Что это? Имя, фамилия? Прозвище? Код внутри кода? Мои нищие теперь ищут в Шолохе все, что связано с этим.

– Наверное, они в восторге от количества задач, которые перепадают им, пока ты отстранен и не можешь работать с Ищейками, – заметила я.

– А то. Моя зарплата стремительно перекочевывает в их худые карманы, – фыркнул Полынь так беззаботно, как могут позволить себе только выходцы из знатных Домов вроде нас.

Я посмотрела на бумажку еще раз и полюбопытствовала:

– А что было ключом к шифру?

– Ты не поверишь! – Вот тут Полынь уязвленно поморщился. – Код был не самым сложным, один из старых шифров Теневого департамента, но… Короче, в оригинале все это написано со страшными ошибками, поэтому, изначально получая буквенные сочетания вроде «ходют» или «втарая», я сразу переходил к следующему подбору. Мне и в голову не пришло, что террорист безграмотный! Или чужеземец.

– С ума сойти! – только и воскликнула я, не зная, плакать или смеяться от таких новостей.

– Но, скорее всего, Вир просто насмехается, – критично щелкнул языком Полынь. – Теперь мы видим, что наш террорист в своих посланиях однозначно задевает короля и Ходящих. Он как бы высмеивает их за то, что они не в состоянии обеспечить столице необходимый уровень безопасности, называет их «глупыми» – такое издевательское, детское поведение. Вот, видимо, и «спустился» в тексте до их предполагаемого уровня… В общем, знаешь, видимо, это все-таки кто-то из бывших Ходящих. Откровенно взбешенный тем, как с нами поступили три года назад во время реформы.