Книга Избранная. Будь нашей женой, страница 32 – Татьяна Новикова

— Может быть, так?..

Моё платье задрано и мужская рука скользнула под него со всей уверенностью. Макс выставленным вперед коленом заставил меня развести ноги. Жестко. Властно. Без возможности отказаться. Очередным хлопком ладони — теперь по внутренней стороне бедра — заявил о своем желании. 

Его молчаливые приказы казались горячее любых слов. Каждое движение заявляло о жажде властвовать надо мной. Управлять. 

— Или так? — мужчина коснулся моего лона, погладил, указательным пальцем прошелся по намокшим складочкам.

Полное безумие. Блаженство. Макс обвел жаждущий ласки клитор, надавил на него, заставляя меня зашипеть сквозь зубы от мучительного удовольствия. 

А затем палец вторгся внутрь. Макс насаживал меня на пальцы, и если ласки Алекса были манящими, терзающими, то он действовал грубо, лишая возможности соображать.

Его пальцы во мне, его горячий шепот и губы, оставляющие на шее следы. 

Поцелуи — метки.

Поцелуи — напоминания о сегодняшнем дне. 

— Что он говорил тебе? — вопрос звучал особенно бесстыдно, если учесть мою позу и пальцы Макса, доводящие меня до предела.

Что мне ответить? Зачем он спрашивает?

Почему же так тяжело соображать, и малейшее касание к разгоряченной плоти заставляет меня задыхаться от нетерпения, самой тянуться к нему, хвататься за рубашку как утопающий хватается за спасательный круг.

— Макс…

— Тебе не нравится?

— Я…

Даже соображать не получается. Я плавилась как масло, таяла под умелыми руками, под чутким взглядом и стальными интонациями. Моя грудь была искусана, но каждый укус Макс зацеловывал, зализывал горячим языком. 

Мужчина скинул со столика поднос — наполненные тарелки со звоном рухнули на пол — и усадил меня на гладкую столешницу, а сам упал к моим ногам. Его губы коснулись разгоряченной плоти и втянули в себя, доводя до исступления.

Язык. Поцелуи. Пальцы, что раздвигают меня изнутри, поглаживают, бесцеремонно вторгаются.

Мне хватило пары минут, чтобы содрогнуться в волне удовольствия и глухо стонать, продолжая находиться на пике.

— Так-то лучше, — отметил Макс, наблюдая за тем, как я смущенно поправляю юбку. — Люблю смотреть за тем, как ты краснеешь. Безумно возбуждает.

— Теперь ты меня простил? — хрипло, обессиленно.

— Я на тебя и не обижался, Рина. Ты не наша собственность, и мы не можем поделить тебя. Пока ты разрешаешь быть с тобой, мы будем бороться за это право. Как только решишь отдалиться — примем твое решение. Но если я могу доставить тебе удовольствие, то почему бы и нет? Ты так красиво дрожишь, когда тебе хорошо.

— Спасибо... за всё.

— Хм, за оргазмы меня еще не благодарили. 

Я вжалась носом в его шею и подумала о том, как низко пала и как мне нравится это грехопадение. Ничего слаще в моей жизни не могло случиться. Нет ни единого шанса, что я позволила бы двум мужчинам подчинить себе, без чувства вины и гадливости к происходящему. Но то были бы реальные мужчины, а Макс с Алексом… они невозможные, будто ожившая запретная фантазия, которая так и манит воплотить её. 

— Можно тебя кое-о-чем спросить?

— Всегда.

— Расскажи мне про академию, где ты обучался, — сказала я и тотчас почувствовала, как изменилось настроение Макса и потемнело его лицо.

— Рина...

— Пожалуйста, откройся хотя бы немного. Ты так разозлился, когда Александр упомянул о ней. Что произошло?

Не представляю, почему мне вспомнилась именно академия, но с той самой секунды, когда дэ Горн-старший напомнил о ней впервые, разозлив донельзя младшего брата, я чувствовала, что должна знать правду.

— Да не о чем рассказывать.

— Макс, ты метнул в брата нож. Уверена, кое-что всё-таки произошло. Ладно, — выдохнула, видя, как колеблется мужчина. — Начни с простого. Что за академия? Как ты там оказался?

Что-то мне подсказывало: я вытяну правду, и одной застарелой тайной станет меньше.

Макс заговорил рвано, дергано, словно вырывал из себя куски памяти:

— В академии обучается вся магическая элита. Юных колдунов зачисляют сразу же, как проявляются их первые способности. Я переехал туда в тринадцать лет. Отец ликовал, — таким голосом сообщил Макс, будто стыдился своего положения. — Мне легко давалась любая магия, кроме целительской, наверное, такова сила отцовской крови. В роду дэ Горнов нет слабых волшебников, как нет слабых воинов. Лучшие из лучших. В общем, после обучения я имел все шансы стать магистром. В нашем мире это одна из высших ступеней, и мне пророчили её сразу же после окончания академии.

— Что произошло потом? Александр сказал, тебя хотели исключить?

Я села на диванчике, скрестив по-турецки ноги, уперла локти в колени и уставилась на мужчину. Тот пытался совладать с эмоциями, но крылья носа его раздувались, и меж бровями залегла складка.

Может быть, нужно отступиться?

Нет, нельзя. Раз уж начала, надо идти до конца.

— Да. Меня едва не выгнали взашей и перечеркнули все мечты о карьере после того… когда… Я не могу. Иногда мой брат бьет так мастерски, со всем садизмом. Прости, но нет.

— Макс. — Ладошкой тронула его напряженную, сжатую в кулак руку. — Вы оба совершенно не подпускаете меня к себе. Скрываетесь, утаиваете правду, недоговариваете. Думаешь, мне нравится ощущать себя вещью? Меня вроде как ценят, пылинки с меня сдувают, но относятся как к хрустальной вазе. Это раздражает.

— Зачем сдувать пылинки с хрустальной вазы? — не понял всей глубины моей метафоры Макс, но всё-таки проникся просьбой и вздохнул: — Ладно, попробую. Я был влюблен… взаимно. Её звали Лисавета. Лисса. Она принадлежала хоть и знатному роду, но уступающему дэ Горнам во всем. Не такая богатая, не такая прославленная, не такая достойная. Разумеется, отцу не понравилось моё увлечение, — желваки затвердели. — «Плохая» партия, да ещё и отвлекает от учебы. Он считал, что талантливый сын должен положить всего себя на изучение магии. Ты не представляешь, сколько раз я слышал от него одну и ту же фразу. «Ты обязан продолжить моё дело». Александра он попросту списал со счетов, что, конечно, задевало брата. А во мне он видел… не знаю… самого себя, наверное. Но если сам отец женился из необходимости на той невесте, которую сосватали ему родители, то меня влекло по-настоящему. Мы хотели обручиться после окончания академии. К сожалению, планам не удалось сбыться.

— Почему?

Он закусил губу изнутри, пососал её, то ли вспоминая, то ли обдумывая.

— Её отравили…

— Твой отец?! — не выдержала я, ужаснувшись догадке.

— Нет, — покачал головой Макс, — не отец. Отвергнутый ухажер. Лисса была красива и чертовски мила, многие парни мечтали об её обществе. Ей дарили подарки, ей обещали выгодное замужество. А она предпочла меня. Один ублюдок этого не простил. Он сам сварил отраву, добавил её в дорогое вино и попросил распить вдвоем в честь удачно сданной сессии.