Книга Очкарик 3, страница 26 – Семён Афанасьев

Вместо ответа пятнистый обхватил её сгибом локтя за шею и привлёк к себе.

Акмарал в ответ впилась губами в его губы, затем бросила свои ладони ему на пояс.

Через несколько ударов сердца руки кочевницы плавно переместились человеку за спину и опустились ниже.

Орчанка с силой притянула хумана к себе, хрипло вздохнула и ещё сильнее впечаталась грудью в спутника, неохотно отрываясь ртом от его рта.

— У меня несколько другая информация по поводу моих возможных взаимоотношений с МОИМИ рабынями, — человек, блаженно улыбаясь, смотрел не на, а сквозь орквуда светлым и расфокусированным взглядом. — Ты просто не умеешь общаться с дамами, служивый.

В этот момент Хе, бдительно оглядываясь по сторонам, впечатала ладонь между лопаток Асем:

— Өз өзіңе кел! Есіңді жи. ^[8]

* * *

За некоторое время до этого.

— Чему радуешься? — голос Асем раздаётся над ухом неожиданно.

Приловчившись и подложив по её совету на седло перед собой дощечку с бортиками и фиксатором, я наконец освоил на ходу запасы того гнома, что щеголял револьвером.

Достаточно странным, но до невозможности знакомым. По крайней мере, конструктивно.

— Обрадовался ударному составу для переснаряжения капсюлей, — честно отвечаю. — У парняги, похоже, всё было с собой. Вот, разбираюсь.

— А это что? — она с любопытством засовывает палец в один из гномьих контейнеров, после чего подносит его к носу.

— Как называется у вас, не знаю. У нас — бертолетова соль. — Аккуратно хватаю её за руку, вытирая женский палец о свою куртку. — Оно токсично чуток! Можешь отравиться, не надо.

— Сколько надо съесть, чтобы отравиться? — живо интересуется с другой стороны Жулдыз, зажимая моего конягу с другого боку своим.

— Много, на один палец не влезет. Но тем не менее…

— А это у него что?

— Толченное стекло. Вторая составляющая.

— Хм. И теперь твоё весло может стрелять без ограничения? — Асем давно поняла роль боеприпасов для огнестрельного оружия.

Если совсем точно, то с моей помощью она вытащила картинку у меня же из головы — время от времени тренируется, как менталист.

— Не скажу, что запросто, — пожимаю плечами, едва не роняя по неловкости дощечку на землю. — Но для автоматического пистолета Стечкина девять на девятнадцать подойдет и дымный бессерный порох. Уголь, калиевая селитра или калий-натриевая селитра — этот тип был наредкость запасливым, — тычу пальцем в запасы чужого вещевого мешка.

— Ух ты…

Меня, конечно, тянет рассказать ей и о сменных стволах (которые я всегда ношу с собой, они ещё оттуда), и о направляющих под другие сменные магазины в рукоять — чтобы можно было использовать патроны других калибров. Старый добрый стечкин вполне позволяет, если знать теорию.

Но если сейчас обрадоваться по теме вслух в деталях, то за лекцией о пистолете пройдет не один час: как показывает опыт, девчонки весьма сильно интересуются моим огнестрелом, при каждом возможном поводе.

— А это что? Это зачем?

— Думаю, это его подстраховка в качестве замены серы. Жёлтая кровяная соль — железные опилки и высушенные стоки скотобоен. Судя по деталям…

— Ты это прямо на глаз видишь? — удивляется уже Акмарал, выезжая сбоку из-за сестры.

— Тут не перепутаешь. Во-первых, готовые капсули, — кладу образец на импровизированный поднос. — Кроме капсюлей, у него был расфасованный ударный состав в спирту, специальный лак и отвердитель для ударного состава.

— Это?

— Да. Вот, вот и вот. Понятно же, на какую тему остальные припасы. Ну и, мне в молодости приходилось сталкиваться. Потому — вижу на глаз.

— А сейчас ты что, старый?! — задумчиво замечают сёстры.

— Тс-с! О чём сейчас думаешь? — Асем, махнув им рукой, с любопытством впивается взглядом в мою переносицу. — Сам образ вижу, а понять не могу, — жалуется она через мгновение.

— Думаю, что заменой гремучей ртути в ударных составах может служить более мягкое гремучее серебро. Интересно было бы и с ним поработать, но у него не вижу. Хотя это и странно, — похоже, абстрактные понятия ей так просто не даются. — Кстати, как будто чего-то не хватает. Девочки, а больше у этого парня точно ничего не было?!

Орчанки и Хе переглядываются между собой.

— А я говорила, — мстительно замечает метиска, бросая мне на луку седла ещё один мешок. — Как догадался?

— У гнома должны были быть приспособления для переснаряжения барабанов, сменные барабаны, пулелейка, порох, свинец, — перечисляю по списку. — Видно же из той номенклатуры, что вы мне дали. Раз вон даже капсюли в запасе. М-м-м, оружейное масло… инструменты для обслуживания оружия… — по мере исследования второго мешка жизнь начинает цвести и пахнуть.

— Ты рад?

— Да.

— У него нашлось то, что тебе нужно?

— У него дофига чего полезного в длительном походе. И всё — нужное.

* * *

Припасам одного из убитых гномов Вадим был рад больше, нежели чему-либо вообще за всё то время, что они провели вместе.

Впрочем, понемногу его настрой заразил и спутниц.

— … тебя правда совсем не смущает, когда коротышки зовут тебя обезьяной? — Жулдыз уже битый час задавала вопросы, стараясь понять для себя характер человека поподробнее.

Бывшая пленница Акмарал достаточно подробно передала соплеменницам всё то, чему стала свидетельницей в лагере коротконогих. К сожалению, она совсем не знала языка подгорного народа, за исключением пары-тройки слов, поэтому многие детали ускользнули.

— Не-а, — легкомысленно покачал головой человек. — А должно?

— Ну, это же как минимум обидно? — предположили орчанки, рассеяно переглядываясь между собой.

— А ты чувствовал себя при том абсолютно в своей тарелке, — добавила Акмарал, сдувая со лба спящего младенца мошкару. — Если бы так обращались к кому угодно из нашего народа, нас бы это задевало. Не факт, что стерпели бы.

— А если я собой владею хорошо? — заинтересовался Вадим, начиная раскладывать изученные припасы убитого гнома обратно по котомкам.

— Ты бы пах иначе, — бросила Жулдыз. — Сестра говорит же, ты именно что не злился. Не изображал, а реально не обижался. Вот нам и интересно.

— Вы постоянно смешиваете понятия. Если бы моей задачей было налаживание связей либо добиться их уважения, тогда да. Вы были бы правы. За такие слова надо бить в морду на месте. Но у нас же были чуть другие цели.