Книга Путь Спящих, страница 70 – Дмитрий Нелин

— Это какой-то странный иномирец. Он вообще не определяется нашим зрением…

— Это потому что мы видеть глубже не умеем, но это не означает, что мы не надерем коврику задницу.

— Зачем отвечать агрессией на агрессию? Может быть, он разумен и с ним можно договориться, — предложил дедок.

— Отличная идея! Вот ты и займись переговорами, — огрызнулся я, — только побыстрее, а то коврик сжует мое поле.

И это было правдой. Создание уже прилипло к защитному куполу и высасывало его свет. Перед нами красовался примитивный песчаный ландшафт, изображенный на ковре, и странные башенки-пирамидки вдалеке. Красивый коврик, конечно. Персидский или иранский. Только вот кто превратил его в безжалостного многорукого стража? Явно человек с больной фантазией. Сантьяго? Все может быть.

Моя защита уже почти истлела, но тут Михалыч резко рванулся в сторону, выхватил распятие и громко завопил:

— Замри, исчадие адское! Говорить будем!

К удивлению, это подействовало. Страж немедленно отстал от моего купола и начал медленно приближаться к Михалычу. Теперь он не бросался стульями и вообще вел себя спокойно, но я ему не доверял. И не зря. Коврик словно задумался на мгновение, а затем стремительно метнулся к Михалычу и схватил его всеми лапами сразу.

— Сергей! — завопил дедок, и я трансформировал пистолет в ужасное насекомое. Надеюсь, что имплант успокоит это чудище. Ковер уже втягивал в себя Михалыча, и из них обоих получилась бы прекрасная эзотерическая шаверма, но тут я нажал на спусковой крючок. Первый выстрел из этого пистолета не произвел на меня никакого впечатления. Пшикнул, свистнул, и все. Ни тебе волшебного огня, ни громкого «Бабах». Тьфу. Зато вот коврик забился в конвульсиях как эпилептик. Руки мгновенно отпустили Михалыча, и тот, тяжела дыша, откатился в сторону. Я видел, как металлический паук-имплант впивается в рисунок, и запускает внутрь свои длинные лапки.

Я подошел к магу и протянул ему руку.

— Спасибо, — буркнул он, убирая распятие, и вставая с пола, — это какая-то древняя тварюга. Не действуют на нее символы веры в господа нашего. Видимо ее создали еще до рождества Христова.

Коврик съежился и рухнул на пол, длинные руки судорожно пытались дотянуться хоть до чего-нибудь в пределах досягаемости, но безрезультатно.

— Давай поднимем его, — предложил я и спрятал пистолет.

— Это еще зачем? Нужно просто иссушить его. Развеять! — возмутился Михалыч.

— А я хочу его изучить. Я сейчас его разверну аккуратно, а ты прибивай ему руки к полу. Нам нужна задняя часть ковра, — сказал я.

— Но зачем?

— Не тупи. Страж охранял что-то, а значит, мы должны его изучить. Потом комнату. Доставай свои штыри. Надеюсь, у тебя их много. На все конечности хватит?

— Хватит, — хмыкнул дедок и вынул из-под шубы несколько серебристых игл. Он резво подскочил к одной из рук и с размаху воткнул в нее штырь. Ковер вздрогнул, и я отвесил ему пинка.

— Разворачивайся скотина, — прорычал я, активно работая ногами, потому что трогать мне это нечто не хотелось. Чудище дергалось и сопротивлялось, но у нас с Михалычем все-таки вышло осуществить задуманное. Дедок достал очки и уставился на обратную сторону ковра, пыльную и заплесневевшую.

— Очень интересно, — пробормотал он.

— Что именно? — уточнил я.

— Это не иномирец. Это вообще в каком-то смысле неживое существо. Понимаете?

— Мы во сне, мужик, — напомнил я, — тут все неживые в каком-то смысле.

— Я не об этом, — дедок нахмурился и стал тереть лоб, — видите эту черную кожу? Нам нужно ее снять. Под ней что-то есть. Я вижу как там что-то движется.

— Хорошо, — в моих руках сверкнул Клык Гаки, и я принялся орудовать им. Конечно, трехгранное лезвие не было предназначено для резки, однако кожа отходила хорошо. Прямо не страж, а слоеный пирог. Ковер уже даже не дергался, но все пальцы на его руках скрючились. Это создание чувствует боль? Интересно.

— Достаточно! — воскликнул маг, когда я срезал почти половину подложки, — какое кощунство! Это омерзительно!

— Хм, — я опустил нож и стал разглядывать ткань, скрывающуюся под кожей. Темно-серая, с ржавыми подтеками и бурыми пятнами, коричневыми письменами на неведомом для меня языке. Кровь? Да, это она. Высохшая от времени, но явно не утратившая магической силы.

— Что это за язык? — спросил я у Михалыча.

— Аккадский, наверное. Очень уж похожи все эти треугольнички в буквах.

— То есть ты хочешь сказать, что нашему коврику три, а может быть и четыре тысячи лет?

— Все может быть. На новодел не похоже. Ты вон лучше погляди на те светлые куски кожи. Спорим, она человеческая. Ну и гадость.

Да, старикан был прав, здесь была и другая кожа, более темная и тонкая. Ну и дела. Я поддел ножом пласт и отодвинул его в сторону. Ну как я и думал.

— У меня забавные новости, — сказал я, — кто-то снял кожу с человека, скорее всего, африканца, и пришил к этому коврику. У древних магов были веселые занятия по кройке и шитью.

— Они формировали намерение силой кровавых ритуалов и членовредительства. Да и время другое было, — Михалыч сплюнул на пол, — тогда у них табличка была забита совсем иными образами. Они видели богов и иномирцев в ином свете.

— В более девственном и диком, да?

— Да. Сознание у многих было детским. Поэтому они и не предавали никакой ценности человеческой жизни. Ужасно, конечно.

— Тут еще кое-что есть, — сказал я и сдернул верхний слой целиком, — вот погляди. Кто-то вшил под человеческую кожу предмет. Нитки свежие, белые. Значит, это сделали недавно.

— Странно, — Михалыч подошел и пригляделся, — ну точно. Ты прав.

— Вывод простой. Сам ковер — это артефакт, которому несколько тысяч лет. В реале он выглядит как обычная пыльная тряпка с картинками, а здесь — это астральный голем, защищающий зашитую в него ценность. Умно. Кто бы это ни сделал, он явно разбирался в артефактах, и причем получше нас.

— Но мы все равно раскусили его.

— Это было несложно.

Я аккуратно срезал нитки лезвием ножа, и в моих руках оказался маленький холщовый мешочек, перевязанный красной нитью. Я быстро развязал узелок и извлек яркий алый кусочек металла. Он был теплым и слегка светился. Сразу было понятно, что это не обычный предмет.

— Кусок артефакта, спрятанный в другом артефакте. Все как в русских сказках, — сказал я Михалычу, — гусь в белке, белка в дупле, дупло в лесу, а яйцо в штанах. А иголка, ну да хрен с ней.

— Интересный осколок, — кивнул маг, — мне кажется, что я где-то видел нечто подобное, но вот вспомнить не могу.

— Так обратись к своей памяти через спрайта, — посоветовал я, — только не говори, что ты не знаешь как это делается.