Книга Обожествленное зло, страница 116 – Нора Робертс

Этот вопрос он уже задал себе и ответил на него. – Да. Потому что иначе концы с концами не сходятся. – Он следил взглядом за ее движением. – Я объясню тебе, как я себе это представляю. Он втянулся во что-то. Возможно, то был вызов его воспитанию, возможно, из любопытства. Что бы там ни было, это захватило его целиком. По какой-то причине он решил от этого освободиться и настолько сильно было это его желание, что он даже вернулся к церкви, в которой был воспитан. Но нельзя просто уйти, ведь тебе известны имена, лица, секреты. Поэтому человек продалжает делать то, что ему приказывают и начинает пить.

– Ты снова возвращаешься к версии о культе.

– Это лежит в основе всего. Клер, двадцать лет тому назад ты видишь то, что тебе не полагается видеть. Спустя несколько лет твой отец затевает махинацию, чего никто из знавших твоего отца не смог и предположить. А после его смерти на него указывают как на единственного виновника. И делает это шериф Паркер, что оказывается очень кстати.

– Паркер? Ты думаешь, Паркер был в этом замешан?

– Думаю, что был, по самую свою жирную шею. Вероятно, потом его заела совесть, или он уже плохо соображал, когда у него свербило в одном месте, но он рассказал Саре Хьюитт такие вещи, какие лучше бы держать при себе. Он теряет голову, собирает вещи, бросает выгодную работу, дом, все блага. А несколько месяцев спустя его находят мертвым.

– Мертвым? Ты не говорил мне, что он умер.

– Так говорю сейчас. А что происходит потом? Девчонка-подросток голосует на дороге в паре миль отсюда, и ее убивают. Кто-то убивает Биффа и закапывает ее тело на его поле, так чтобы это выглядело, будто Бифф сделал это один. А он уже не может ничего сказать. Нападают на Лайзу Макдональд. Исчезает Сара Хьюит после того, как она кое-что намекнула мне насчет Паркера.

– И еще книги, – тихо проговорила она.

– Да, книги. Не могу представить, чтобы у твоего отца и у Биффа беспричинно оказались бы одинаковые вкусы в том, что касается чтения.

– Да, – сказала она слабым голосом. – Я тоже не могу.

– А если они оба были вовлечены, то и другие тоже. Клер, Карли Джеймисон убили. Не думаю, что она была первой жертвой, и до смерти боюсь, что она не будет последней.

Не говоря ни слова, она встала, подошла к своей дорожной сумке и вынула из нее альбом для эскизов. Вернулась к дивану и протянула альбом ему. – Я набросала это сегодня днем.

Кэм открыл альбом. На первой странице были нарисованы одетые в балахоны фигуры, образующие круг. Рисунок был исполнен почти благоговейно. «Интересно, сознавала ли она это», – подумал Кэм. Он молча переворачивал страницы, внимательно изучая каждую. Женщина, распростертая на деревянном настиле с чашей меж обнаженных грудей. Одиноко стоящая фигура в балахоне и маске, которая, как он понял после своих изысканий, изображала Козла Мендеса.

– Это твой отец?

– Нет. На нем была другая маска. Маска волка.

Он стал рассматривать следующий рисунок. Тут был изображен человек, стоящий с поднятыми руками, а остальные были обращены лицом к нему и к женщине. Рядом из земли вырывалось пламя костра. Иа следующем рисунке маленький козлик с поднесенным к горлу ножом.

Клер отвернулась.

Бросив на нее быстрый взгляд, он продолжал листать альбом. Она нарисовала обнаженных мужчин в масках, движущихся по кругу вокруг костра в то время, как один из них совокуплялся с женщиной. Кэм задержался на человеке в маске волка: кровь капала с его пальцев.

Она ведь была совсем ребенком, пронеслось у него в голове, и ему пришлось сделать усилие, чтобы не разорвать все наброски в клочья.

– Ты знаешь где находится это место?

– Нет. – Она сидела лицом к окну, глядя в дождливую тоскливую ночь.

– По твоим рисункам это похоже на какую-то поляну.

– Там были деревья. Много деревьев, по-моему. Затем они как бы расступились. Казалось, что это очень большое пространство, но может быть, из-за того, что я была маленькой.

– Что произошло после той последней сцены, которую ты нарисовала?

– Не знаю. Я проснулась в своей кровати.

– 0'кей. – Он снова стал внимательно рассматривать наброски, ища подробности, которые она бессознательно подчеркнула. Один из нарисованных ею мужчин был коренастый, плотный, с толстой шеей. Это вполне мог быть Паркер. Возможно, ему просто хотелось, чтобы это был Паркер.

– Клер, когда ты делала эти наброски, ты полагалась на свои впечатления, или видела все это отчетливо?

– И то, и другое. Некоторые вещи так и стоят перед глазами. Ясная ночь, звездное небо. Я чувствовала запах дыма. Кожа у женщины была очень белой. У некоторых мужчин загар, какой бывает у фермеров.

Он резко поднял голову. – Что?

– Загар, как у фермеров. Ну знаешь, коричневые лица, шеи и руки. – Она отвернулась. – До сегодняшнего дня я не вспомнила этого Некоторые из них были совершенно незагорелыми, но ведь еще была весна.

– Тот главный, в козлиной маске, был очень худ, с кожей молочной белизны. Так бывает, когда человек совершенно лишен солнца.

– А голоса?

– У главного он был очень повелительный, властный, гипнотический. Остальные почти все время говорили хором.

– Ты нарисовала тринадцать фигур. Так оно и было?

– Разве тринадцать? – Она подошла и взглянула через плечо. – Не знаю. Я об этом не задумывалась. Просто само собой получилось.

– Если это так и было, и наша теория правильна, то по крайней мере трое из них мертвы. Шериф Паркер, Бифф и твой отец. Из этого следует, что для сохранения нужного числа, они должны были привлечь еще троих. Где же это место? – пробормотал он едва слышно.

– Где-то в глубине леса. Лайза выскочила из леса.

– Мы обследовали каждый сантиметр в лесу Доппера. Бад, Мик и я, и другие привлеченные для этого горожане. Мы разбились на три группы и целых два дня прочесывали местность. Ничего.

– Чтобы прочесать все леса в этой части округа, понадобилось бы вдесятеро больше людей.

– Поверь мне, я и об этом думал. Она снова взглянула на рисунки через его плечо. – Боюсь, что они помогли тебе меньше, чем ты рассчитывал.

– Нет, нет. Они очень помогли. Отложив блокнот в сторону, он взял ее руку. – Понимаю, как тяжело тебе было этим заниматься.

– Это было чем-то очистительным. Теперь, когда дело сделано, мне не придется больше думать об этом. Я могу вернуться к своей работе.

– Когда все закончится, я не стану дома заниматься служебными делами и втягивать тебя в них. – Он поднес ее руку к губам. – Обещаю.

– Ты вовсе не втягиваешь меня в это. Теперь получается так, будто я давным-давно связана с этим делом. Я хочу выяснить, что совершил или чего не совершал мой отец, и поставить на этом точку. Может быть, это одна из причин, почему я вернулась.