Книга Жатва душ. Остров мертвых, страница 77 – Данияр Сугралинов

— Говно отмывать! — добавил Амир.

Боевики заржали, Шапошников тоже улыбнулся.

Гуру нелестный эпитет о себе проигнорировал — поднялся, преисполненный величия, словно не его меньше часа назад девчонка уронила в грязь и расквасила губу.

— Что же вы, Еремей Иваныч, столько дней труса праздновали? У вас под опекой пять девушек было, а вы одну на верную смерть отправили, и хорошо, что она выжила, а двух практически собственными руками убили. Разве так должен был поступить мужчина? Честно признаюсь, не хотелось бы видеть вас в команде.

Гуру космоэнергетического мошенничества сник, опустил плечи и проговорил:

— Я осознал свою вину и готов загладить ее трудом. Любым трудом!

— Да неужели, — зло прошептала Маша. — Вот червь, и тут выкрутился!

— Признаюсь, в прежние дни я бы такого, как ты, выгнал без раздумий, — сказал Папаша, перестав называть гуру на «вы». — Но сейчас время смутное, сохранивших разум остались единицы. Не я давал тебе душу, не мне ее забирать. Потому предоставляю тебе последний шанс. Малейшее нарушение — и отправишься на вольные хлеба. Все, решение окончательное.

Выдохнув, Еремей сел на место и снова расправил плечи.

— У параши твое место, петух! — выкрикнул Сергеич, не утерпев.

Кто-то из группы Рябого заржал. Папаша же заткнул электрика взглядом.

— Теперь о наших планах и о том, чем мы располагаем на данный момент. Предоставляю слово своему заместителю по хозяйственной части, Борис Борисычу Сухозаду.

В зале раздались смешки, которые, впрочем, тут же прекратились, стоило Папаше сверкнуть очами в сторону юмористов. «Надо же, как силен авторитет этого человека», — подумал я еще раз, гадая, как за три-четыре дня Папаша сумел не просто собрать группу и сплотить ее, но и добиться полного подчинения.

Пухлощекий Сухозад крадучись прошествовал к трибуне, подождал, пока Папаша рассядется, открыл красный журнал и заговорил нудным канцелярским языком:

— На данном этапе, пока более подходящее убежище не найдено, решено обосноваться здесь, в бывшем административном корпусе. Обитаемым остается второй этаж. Он включает в себя семь кабинетов, без штабных номеров, оборудованных под спальни и снабженных постельными принадлежностями, по четыре-шесть коек в каждой. Также в наличии тридцать литров бензина, девятнадцать лопат…

Его заупокойный тон убаюкивал, и народ зевал с закрытым ртом, а Сухозад все занудствовал, отчитывался о намародеренном. Надо отдать должное, продовольствием они запаслись на несколько месяцев.

Когда он закончил, слово снова взял Папаша:

— Теперь о наших планах. В ближайшей перспективе — прочесать окрестности, найти выживших и влить в свои ряды…

— «Калигайахан» будем мародерить? — перебив, спросил Волошин. — Слышал, там телочки улетные с папиками понаехали.

— Обязательно, — ответил Шапошников, — но не в ближайшей перспективе. Далековато до него, а у нас бензина не так много. Что касается других выживших, которых мы, верю, еще найдем, развивать будем каждого члена команды! — Он многозначительно посмотрел на нашу группу. — Ведь пока едины — мы непобедимы. Как вы уже заметили, останавливаться на достигнутом нельзя, потому что кадавры тоже развиваются. Когда накопим достаточно сил, можно попробовать поехать в город. Вижу вопросы на ваших лицах: почему не сейчас? Потому что там есть свои группировки, в основном из местных, которые захотят усилиться за наш счет, ведь мы для них чужаки. Не забываем, что почти все из нас — туристы. А в городе много местных, и они могут нас не просто не принять, а воспользоваться нашей малочисленностью…

Очень хотелось сказать, что это нерационально и не вписывается в концепт «пока едины, мы непобедимы», но интуиция подсказывала, что лучше помалкивать и мотать на ус. К тому же последние его слова заставили меня напрячься. По всей вероятности, о системе и иерархии чистильщиков и претендентов Папаша знал больше, чем я.

Тем временем, снова хлебнув воды, Шапошников посмотрел на меня и поманил жестом:

— Иди сюда, Денис Александрович. Расскажи нам, почему ты прокачал команду, а не себя. Вдруг ты знаешь что-то, чего не знаем мы.

Пока я шел к трибуне, вихрь мыслей пронесся в голове. Про «Живучесть», мой уникальный талант, ему точно знать не стоит — мало ли что, пусть будет козырем в рукаве, лишь бы остальные не проболтались. Про «Везение» тоже лучше не болтать. Но как тогда объяснить свой нулевой уровень?

Остановившись в полуметре от трибуны, я пожал плечами и сказал, прикидываясь дурачком:

— Да все на самом деле просто. Сначала не уровни покупал, а таланты на урон и защиту.

— «Мощь» и «Стойкость», — кивнул Папаша. — Дальше.

— Вчера мы наткнулись на тошноплюя пятого уровня…

— Мутант, — кивнул Папаша. — На пятом кадавры мутируют, именно поэтому так важно зачистить курорт, пока они совсем в монстров не обратились!

— Ну да, бой выдался трудным. Мы с Сергеичем чуть не сдохли. Хорошо, Маша была с нами, добила гада.

Шапошников бросил на Марию одобрительный взгляд, а я закончил:

— После мутанта понял, что пора качать уровни, а то сложно. Собрался купить уровень с кредитов, что за тошноплюя насыпало, да только черта с два! Предложение исчезло из магазина чистильщика! И все, не появляется!

Папаша пожевал губами и промолчал, шевеля лысым надбровьем, потом посмотрел на Бергмана, и тот молча кивнул.

— Теперь понятно, — задумчиво протянул Папаша. — Мы думали, Константин Егорович вводил нас в заблуждение, когда говорил, что не может уровень купить. Застрял в «нулевках»…

— Ассортимент иногда обновляется, — холодно, по-терминаторски отчеканил Бергман, глядя на меня. — Обычные позиции и усиления тех, что уже куплены, остаются. Ты был «нулевым», а потому повышение уровня у тебя — товар непостоянный. Жди, возможно, снова появится.

— Если доживешь… — тихо произнес Волошин. Я вопросительно взглянул на него, и он улыбнулся. — Шучу. Короче, понятно все с Денисом, разобрались. А теперь — тема… э… открытая? Трепетная?

— Животрепещущая. Неприятная, — подобрал правильные слова Папаша и начал издалека: — Вы только задумайтесь! Нам предстоит возрождать человечество. Мы — небольшая группа на ковчеге. Возможно, именно от нас пойдет новая ветвь человечества, это огромная ответственность. Вы согласны, что к решению проблемы нужно подойти с умом?

Все закивали. Я подумал, что он говорит как по писаному. Уж не политиком ли он был до Жатвы душ? Больно хорошо язык подвешен. А политики на совесть начинают давить, пробуждают дух национального самосознания, перед тем как сотворить гадость и исхитриться нагнуть народ, воодушевленный на подвиги.

— Как появились лучшие? Естественный отбор работал тысячелетиями, выявлял наиболее приспособленных. Только самые сильные и самые умные оставляли детей, и те наследовали их качества.