Онлайн книга «Мертвые львы»
|
– Я просто очень люблю азартные игры, – сказал Маркус Лонгридж. – Что-что? – Азартные игры. Карты. Скачки. Да что угодно. Луиза уставилась на него: – И это все? – Видишь ли, «и это все», как выяснилось, несовместимо с эффективной оперативной деятельностью. Ну, мне так объяснили. Хотя на самом деле это полная ерунда. Оперативная деятельность – самая азартная из всех игр. – А почему тебя просто не уволили? – Потому что допустили тактическую ошибку. В отделе кадров решили, что у меня разновидность зависимости, и отправили к психотерапевту на консультацию. – И что? – Он меня проконсультировал. – И как? – Не то чтобы очень успешно. До полного успеха далеко. Вот, например, сейчас мне звонил мой букмекер. – Он прервался, выжидая, когда умолкнут автомобильные гудки, – их спонтанная симфония, очевидно, будет звучать весь день, потому что сегодня на улицах города автомобили лишились статуса. – В общем, как выяснилось, никто не имеет права увольнять того, кто посещает психотерапевта. Потому что это чревато судебным разбирательством. Вместо увольнения меня… Вместо увольнения его перевели к слабакам. Луиза взглянула на большие стеклянные двери отеля. – Ты докладываешь Тавернер о том, что происходит в Слау-башне? – Нет. А оно ей надо? – Кэтрин говорит, что зачем-то надо. – Интересно зачем, – протянул Маркус. – Слау-башня – помойка на задворках Риджентс-Парка. Если Тавернер хочет о чем-то узнать, ей проще спросить у Лэма. – Наверное, не проще. – Твоя правда. Но я не стукач. – Хорошо. – Это значит, что ты мне доверяешь? – Это значит «хорошо». По-твоему, любовь к азартным играм не проблема? – В прошлом году мы две недели провели в Риме, всей семьей: Кэсси, я и дети. Поездку оплатила как раз моя любовь к азартным играм. – Он поправил темные очки на носу. – Так что пошли все нахер. Он впервые упомянул своих родных при Луизе. Наверное, чтобы внушить ей доверие. Маркус взглянул на часы. – Хорошо, – повторила Луиза, что в этот раз означало «действительно, нам пора», и решительно направилась в отель. «Раз уж Маркуса назначили мне в напарники, хорошо, что он не сломался и владеет собой», – подумала она. Вдобавок сегодня им предстояло всего-навсего присматривать за объектом. Вряд ли Маркусу придется применять свой опыт оперативной работы. Кэтрин позвонила Риверу, выслушала мантру «абонент недоступен». Потом позвонила Лэму, с тем же результатом. Тогда она стала изучать документы. «Ботинок есть, а следа от него нет». Чем больше груза, тем глубже следы. Но детские годы многих обитателей Апшота не потревожили бы сахарную пудру на именинном пироге. Стивен Баттерфилд был владельцем издательства; поисковики с готовностью отзывались на запрос и сообщали, что он типичный представитель творческой интеллигенции, достаточно известный и пользующийся авторитетом в правящих кругах, часто публикует полемические статьи в газете «Обсервер», дает интервью на радио, является членом парламентского комитета по борьбе с неграмотностью и членом попечительского совета благотворительного общества, снабжающего учебниками школы развивающихся стран. Но его детство и юность покрывала туманная пелена. Проведенная Родди проверка показала то же самое и в отношении остальных. Все они были уважаемыми людьми, в той или иной степени обладали определенным весом, считались частью истеблишмента, к ним прислушивались власть имущие, промышленные воротилы и министры. Контроль и влияние взаимосвязаны… Она вздрогнула от неожиданности: на пороге ее кабинета стоял Хо. Она даже не заметила, когда он там появился. – Ты надо мной издеваешься, – сказал он. – Издеваюсь? Над тобой? Ты о чем? Он недоуменно посмотрел на нее: – О твоей шутке. Кэтрин Стэндиш умела изображать укоризненный вздох без того, чтобы вздыхать на самом деле. Этим умением она сейчас и воспользовалась. – О какой именно шутке идет речь, Родди? Он ей рассказал. – Это была шутка. Да уж, та еще шуточка. – Дома на территории полигона не обстреливают. Так что оттуда классно наблюдать за стрельбами. Ну если знаешь заранее. «Если знаешь заранее» было ключевой фразой. – И вообще, не верю, чтобы Томми… У Ривера болело все тело, и быстро идти он не мог, тем более в гору. А в долине у подножья холма сигнала не было. – Ты это все из-за Келли устроил? – спросил он, поразившись, что его голос звучит как у девяностолетнего старца. Йейтс остановился: – Ты просто не врубаешься… – Да врубаюсь я, врубаюсь, – сказал Ривер. – Только мне все равно. – Она – единственное, что у меня… – Ох, ну ты как маленький… Он едва не добавил, что она вполне способна делать выбор самостоятельно, но мысль о выборе, сделанном Келли, заставила его заткнуться. Он снова попробовал позвонить по мобильнику, с трудом нажимая кнопку до ужаса распухшими пальцами. Сигнала не было. Послышался звук мотора, и Ривер взглянул в небо, почти ожидая увидеть, как Келли рассекает синеву в своей летающей бомбе, но в таком случае вряд ли она стала бы кружить над Апшотом. Наверное, она уже в воздухе. Летит. Он должен поднять тревогу. «Самолет врежется в «Иглу». У нас будет свое собственное Одиннадцатое сентября». В тот же день, когда российский олигарх с политическими амбициями сидит на встрече на семьдесят седьмом этаже «Иглы». Разумеется, если Ривер ошибается, то провал операции на Кингс-Кроссе можно будет считать главным достижением его карьеры. А если он прав, но не поднимет тревогу, то всю оставшуюся жизнь будет скорбеть об огромном числе погибших. – Пойдем скорее! – Нам в другую сторону, – возразил Грифф. – Нет. Ангар. Надо пойти в ангар и проверить, не ошибся ли он с удобрениями. Еще два шага, и телефон в руке завибрировал, поймав сигнал. На вершине холма перед ними возник джип. Пашкин вышел из лифта с таким видом, будто вчера вечером ничего не произошло – по крайней мере, не с ним и не с Луизой. Сегодня на нем был другой костюм. Белоснежная сорочка, расстегнутая у ворота. Сверкающие серебряные запонки. Тонкий аромат одеколона. Портфель в руке. – Мисс Гай, – поздоровался Пашкин. – Мистер Лонгридж. |