Книга Отчаянная и нежная, страница 12 – Кристин Сэлингер

— Слушайте, Найт, я понимаю, но…

— Вы не знаете этих мерзавцев!

Она хотела было что-то сказать, но передумала, потрясенная брошенной им фразой. О нет, она знала этих мерзавцев, и очень, очень хорошо.

— Стучимся, — сухо сказала она и постучала первая.

— Может, они туги на ухо? — Айвор забарабанил в дверь кулаком. Ответа не было. Не успела Камилла моргнуть, как он разбежался и выбил дверь ударом плеча.

— Отлично, Найт… просто, как кирпич.

— Важно, что дверь открыта. — Он достал пистолет.

— Не надо!.. — крикнула Камилла, но он уже был внутри. Проклиная Гейджера со всеми его друзьями детства, она вытащила пистолет и бросилась вслед, машинально прикрывая его сзади.

Айвор включил свет, но и без этого было видно, что квартира пуста. Она казалась заброшенной. Здесь не было ничего, кроме ковра да штор на окнах.

— Смылись. — Айвор быстро осмотрел квартиру. — Ублюдки смылись!..

Камилла сунула пистолет в кобуру, радуясь, что он не понадобился.

— Думается мне, что теперь мы знаем, кому днем торопился позвонить наш друг бармен. А теперь посмотрим, что нам даст договор аренды, что скажут соседи…

Она с сожалением подумала, что добытые с таким трудом сведения оказались почти бесполезными. Из любопытства она зашла в ванную. Здесь все было так, как описала Вирна, — гидромассаж, краны в виде лебедей, правда латунные, а не золотые, кругом зеркала.

— Возможно, вы преувеличили опасность, Найт.

— Девочка могла быть здесь, — ответил он, входя следом.

Она оглянулась и увидела бесчисленные отражения их лиц в параллельных зеркалах. На его лице было выражение, которого она не ожидала увидеть, и это смягчило ее.

— Мы найдем ее, Айвор, — тихо сказала Камилла. — Мы найдем ее и вернем домой.

— Конечно. — Ему хотелось что-нибудь сломать, уничтожить. Он собрал всю свою волю, чтобы не разбить эти проклятые зеркала. — Каждый день, когда они заставляют ее это делать, останется в ее памяти на всю жизнь! — Он сунул оружие в карман. — Боже мой, Милли, ведь она совсем еще девочка!

— Дети психически устойчивее, чем думает большинство взрослых. Они легко выбрасывают дурное из головы и забывают о нем. И ей, похоже, будет легче, потому что у нее есть любящая семья.

— Легче, чем кому?

Чем если бы она была совсем одна, подумала Камилла.

— Просто легче… — Не в силах удержаться, она протянула руку и погладила его по щеке. — Перестаньте грызть себя, Айв! Так будет только хуже.

— Да. — Он опомнился и отогнал от себя опасные эмоции, которые могли бы привести к еще более опасным ошибкам. Но когда она попыталась отнять свою руку, он схватил ее за запястье.

— Знаете что? — Он придвинул ее к себе на дюйм поближе. Может быть, ему просто нужно было душевное тепло. — Сейчас вы выглядите гораздо более человечной.

— В самом деле? — Их тела почти соприкасались. Это ни к чему, подумала она. Но отступить — значило бы выказать трусость. — А обычно какой я выгляжу?

— Обычно вы выглядите совершенством. — Он поднял руку и сделал то, что ему хотелось сделать с момента, как он впервые увидел ее, — потрогал ее волосы. — Это убивает, — продолжал он. — Все настолько блистательно — лицо, волосы, тело, разум… Мужчине остается или выть на луну, или рыдать у ваших ног.

Ей пришлось откинуть голову, чтобы взглянуть ему в глаза. Если ее сердце и забилось чуть быстрее, то на это можно было не обращать внимания. Так случалось и раньше. Если она почувствовала легкий приступ любопытства и даже желания, то и это было не впервые и легко контролировалось. Но вот что было трудно преодолеть, очень трудно, — неожиданное смятение чувств. С этим надо было бороться, и немедленно.

— Ни то, ни другое на меня не действует. — Она улыбнулась ледяной улыбкой, которая у большинства мужчин начисто отбивала всякую охоту высказываться.

Но Айвор не принадлежал к этому большинству.

— Тогда придется предпринять что-нибудь еще, — медленно произнес он и тут же, молниеносно метнувшись к ней, накрыл ее губы своими.

Если бы она запротестовала, начала бороться и если бы он заметил хоть какие-то признаки сопротивления, он бы отпустил ее и убрался восвояси. Скорее всего. Но она не сопротивлялась.

Это удивило их обоих. Его можно и нужно было остановить, подумала она. У меня в распоряжении было достаточно приемов для этого. Но пока что она наслаждалась жаром его губ и силой его рук, все ее тело откликалось на эту ласку. И она уже ни о чем не думала.

Это было больше, чем он воображал. А воображал он многое. Острая, яркая сладость ее губ была невообразимой. Она дурманила, как наркотик. Хотелось вкушать ее еще и еще. Она была так стройна и так нежна, как только мог желать мужчина. И в то же время сильна. Ее руки сомкнулись на его шее, и пальцы запутались у него в волосах. Полувздох-полустон, вырвавшийся из ее груди, заставил его кровь быстрее бежать по жилам.

Бормоча ее имя, он прижимался к ней все теснее и теснее. Его руки жадно трогали и гладили женское тело. Он уже начал расстегивать пуговицы у нее на блузке в отчаянной попытке разрушить первый барьер. Теперь он хотел ее. Нет, он нуждался в ней. Как человек нуждается во сне после трудного дня. Как он нуждается в пище после долгого поста.

Он оторвал свои губы от ее рта и прижал их к шее, наслаждаясь великолепным вкусом нежной плоти. Она выгнулась дугой, постанывая от ощущения его жадных губ на своей горячей коже. Если бы она не прислонилась к стене, то, наверное, упала бы на пол. И он мог взять ее прямо здесь, на холодном твердом кафеле, и они отразились бы в многочисленных зеркалах этой комнаты.

И вдруг ей представился образ Вирны и заодно все, что творилось здесь недавно. Господи, что же я делаю? — гневно спросила она себя и резко выпрямилась. Она, лейтенант полиции, была готова позволить себе дикий, бессмысленный секс на месте преступления!

— Стоп! — энергично сказала она с явным отвращением. — Слышите, Айвор? Стоп! Сейчас же!

— Что? — Подобно появившемуся на поверхности ныряльщику, он тряс головой, еще не придя в себя. У него дрожали колени. Он уперся рукой в стену и тупо уставился на нее. В момент объятий он распустил ее волосы, и теперь они рассыпались по ее плечам, пышные и рыжие. Ее глаза были скорее золотистые, чем карие, огромные и соблазнительно затуманенные. Губы припухли и покраснели благодаря его усилиям, и вся она очень мило порозовела. — Вы очаровательны. Невозможно очаровательны. — Он нежно коснулся пальцем ее горла. — Как экзотический цветок на витрине. Надо только разбить стекло и достать его.

— Нет! — Она отстранила его руку. — Это безумие, совершеннейшее безумие!

— Да. — Ему пришлось согласиться. — Но это так замечательно!

— Мы ведем расследование, Найт. И, возможно, стоим на месте тяжкого преступления.