Книга Воскресшие, страница 191 – Леонида Данилова

— Считаю ваши основания недостаточно вескими и убедительными.

— Посмотрим, что вы скажете позже.

Когда прокурор закончил задавать вопросы Роджару, судья разрешил Эйрену приступить к допросу.

— Прошу, адвокат Криус.

— Скажите, господин Роджар, сталкивались ли вы ранее с детективом Еваном?

— Несколько раз, — охотно ответил участковый. Как же убедительно врет, сволочь! — Он приходил в храм к Аэлии, беседовал с жителями и разговаривал со мной. Я к нему, после всех этих действий подозрительных, присматриваться начал.

Он все что-то вынюхивал и вынюхивал. Я так понимаю теперь, детектив следил за нами и поверял, не связаны ли мы с Сущностями. Бред же! — с неверием воскликнул Роджар. Ох… актер! — Взгляните трезво на эту ситуацию! Как с ними в принципе можно иметь дела? Они даже нашего языка не знают. Безмозглые существа без души и тела!

— Когда Рия пришла к вам, она принесла с собой записную книжку детектива?

— Нет. Ничего такого.

И снова ложь.

— Как давно вы работаете участковым Ошбрена?

— Семь лет. Сейчас мне тридцать.

— Вы жили в храме до совершеннолетия?

— Да, потом уехал учиться.

— Почему вернулись в поселок?

— У меня и мысли не было в городе оставаться после окончания института. Хотел быть поближе к родному гнезду и помогать Аэлии. Детям поддержку оказывать и пример подавать.

Хорошо заливает! Весь такой добропорядочный, почти святой!

— Вы приняли веру гармонии?

— Это личное.

Пытается уйти от ответа? Нашел время и место.

— Свидетель, отвечайте на поставленный вопрос, — строго велел судья. — У нас судебное разбирательство, а не дружеская беседа.

Участковый кивнул и покорно сказал:

— Я придерживаюсь некоторых принципов этой веры, но ярым приверженцем не являюсь.

— Что за принципы?

— Ну… Никакого волнения, радоваться каждому дню, быть терпеливым к любому человеку, защищать природу, любить жизнь, никому не причинять вред… Все в подобном роде.

— Пожалуйста, покажите нам свои ладони, — попросил адвокат.

— Ваша честь, я протестую. Это не имеет отношения к делу. Криус, вы снова устраиваете цирк в зале суда?

Ох, Кербер начинает меня дико раздражать.

Эйрен оставался невозмутимым и проигнорировал выпад прокурора, обращаясь к судье:

— Ваша честь, это имеет прямое отношение к делу. Вы поймете, о чем я, когда мы будем допрашивать свидетельницу защиты.

Судья наградил адвоката устало-снисходительным взглядом.

— Свидетель, покажите нам ладони.

Роджар помялся немного и поднял руки с ворчанием:

— Не знаю, что вы хотите на них увидеть.

— Благодарю, — с холодной вежливостью сказал Эйрен. — Мне нужно было убедиться, что они чисты.

Чисты? Плохо. Я надеялась на другое.

— На что вы намекаете?

— У всех десяти погибших на ладонях обнаружили косые шрамы. Вы можете это прокомментировать?

— Хм-м… Наверное, могу. Они все приняли веру гармонии. Я понятия не имею, что происходит на ритуале посвящения — это тайна, но обычно воспитанники и воспитанницы возвращались с перебинтованными руками.

— И вы не видели в этом ничего странного?

— Да что странного? Не эдакие же там глубокие раны! Аэлия бы не стала серьезно никому вредить. Думаю, те порезы — небольшая формальность. Метка, может быть? Откуда мне знать?! — психовал Роджар.

Это очередная игра или Эйрену удалось вывести его из себя?

— Вы прожили там восемнадцать лет, неужели не смогли выяснить все тонкости ритуала? Ни разу не взыграло любопытство?

— Аэлия строго-настрого запрещала всем рассказывать подробности. Это таинство. Я уважал ее и их веру, поэтому не лез. Даже из любопытства.

— Я вас понял. Ваша честь, к сожалению, нам не удалось точно определить происхождение шрамов, но отметины вполне могли принадлежать Сущностям. Порез ножом или любым другим лезвием был бы тоньше и аккуратнее, а шрамы погибших неровные и широкие. Также некоторые из них схожи с послеожоговыми рубцами. Прошу, ознакомьтесь с заключением эксперта, — адвокат протянул бумагу в сторону секретаря. Тот встал со своего места, забрал заключение и передал судье.

— Это просто смешно! — возмутился Роджар. — Вы продолжаете обвинять нас в сговоре с этими тварями?! Даже после всего, что я сказал? Да вы людей поспрашивайте! Скольким мы помогли, сколько нам благодарны! А дети? Где бы они были, если бы не мы? Никто из них не получил бы ни в одном детдоме столько заботы, понимания и любви!

Мой пульс участился. Любовь?! Забота?! Настоятельница принесла в жертву двух девочек, которых вырастила с пеленок! Никого не пожалела! Это — ее любовь?!

— Свидетель…

— Дети были счастливы! Спросите у них, они плохого слова про Аэлию не скажут!..

Судья громко стукнул молотком. Роджар резко заткнулся.

— Свидетель, сохраняйте спокойствие или вас выведут.

— Извините, ваша честь.

— Адвокат Криус, у вас остались вопросы к господину Роджару?

— Да, ваша честь. Меня интересует смерть воспитанницы храма — Джонны.

Ее убила Сущность, когда девочка тайно покинула храм. Если все было так прекрасно как вы расписываете, почему она сбежала?

— Потому что глупая и юная была! Влюбилась в этого парня бестолкового по уши и убежала. Ничего бы, может, не случилось, вернули бы мы ее домой, но из-за этих тварей произошла трагедия. Для чего вы снова мне душу бередите? — с нескрываемой агрессией спросил Роджар, повернув голову к адвокату. — Это дело закрыто. Зачем в него лезть? Я себя каждый день грызу, что сначала ее не уберег, а потом и… — он умолк и всхлипнул, прикрывая ладонью рот.

Мое сердце отчаянно билось в груди, желудок крутило от напряжения и возмущения.

— Здесь вопросы задаю я, свидетель. Скажите, как давно вы знакомы с Рией Фэр?

— Мы познакомились, когда Рия была беременна Ирвином. Она только переехала. Ей в Ошбрене дом от прадедушки достался. Она одна совсем была. Я помочь решил, с Аэлией ее познакомил. Настоятельница ее всему научила: как дите кормить, успокаивать, чем лучше пользоваться для ухода. Рия хорошая девушка, добрая. И пацан у нее такой же.

— Какие вас связывают отношения?

— Дружеские.

Он помогал ей. А теперь она помогает ему…

В нашу вторую встречу Рия охотно нахваливала храм и настоятельницу. Никогда бы не подумала, что эта милая и тихая женщина способна на жестокую ложь. Она очень переживала за сына, много раз благодарила за его спасение и вот чем все закончилось. Ее светлая благодарность оказалась притворством и пустыми словами.