Книга Порочная невинность, страница 73 – Нора Робертс

– А что ты делал на дворе? – Она нагнулась, чтобы почесать ему уши, и в ответ он с обожанием лизнул ее в руку. – И каким это образом ты вышел?

Щенок тявкнул, царапая когтями натертый дощатый пол, и бросился в гостиную.

– Куда ты меня ведешь?..

И тут голос ей изменил. Она увидела, что Никудышник удобно устроился около кушетки, а на ней, в расстегнутой рубашке и босой, распростерся Такер. «Нет, и во сне у него отнюдь не ангельский вид, – заметила про себя Кэролайн. – Слишком много земного в этом умном лице».

Такеру явно было очень неудобно спать. Ноги свешивались с короткой кушетки, и он, наверное, едва не свернул себе шею, стараясь поудобнее пристроить голову между подушкой и подлокотником. Однако, несмотря на неудобную позу и поток солнечного света, бьющего прямо в лицо, Такер крепко спал.

Кэролайн вспомнила, как он был добр к ней накануне, как нежно обнимал ее, пока она рыдала на его плече, выплакивая пережитое потрясение. И как он просто, спокойно и твердо поддерживал ее, взяв за руку, когда Берк снимал первый допрос.

Это ведь Такер отнес ее в постель, отклоняя все возражения, словно заботливый отец, укладывающий спать перевозбудившегося и уставшего ребенка. Он сидел рядом с ней, пока снотворное не начало действовать, и рассказывал какую-то смешную и глупую историю о своем двоюродном брате Хэме. И сердце ее распахнулось ему навстречу.

– У тебя неистощимый запас сюрпризов, Такер. Никудышник подпрыгнул при звуке знакомого имени ив мгновение ока облизал Такеру лицо. Тот что-то проворчал, пошевельнулся и сказал:

– О'кей, детка. Одну минутку… Кэролайн подошла поближе.

– Ну что ж, стоит подождать.

– Ждать всегда стоит… – Такер улыбнулся, открыл глаза и обнаружил прямо перед собой мохнатую собачью морду. – Нет, это не совсем то, что я ожидал увидеть.

Нисколько не смутившись. Никудышник встал на задние лапы и уперся передними Такеру в грудь. Такер рассеянно потрепал щенка по голове.

– Слушай, друг, разве я тебя не выставил из дома?

– Но он Опять захотел войти.

Такер поднял глаза и, казалось, только сейчас заметил Кэролайн.

– Привет.

– Доброе утро.

Он слегка отодвинулся, Кэролайн восприняла это как приглашение и присела рядом.

– Жаль, что мы тебя разбудили…

– Ну, наверное, все равно придется вставать, так или иначе. – Он провел пальцем по ее щеке. – Как ты себя чувствуешь?

– Я в порядке. Это действительно так. И я хочу поблагодарить тебя за то, что ты не оставил меня одну. Он немного сморщился, выпрямляя шею.

– Да я могу спать где угодно.

– Я вижу. – Она растроганно отвела ему волосы со лба. – И все равно это очень мило с твоей стороны.

– Ну, наверное, мне надо бы ответить, что так принято между добрыми соседями. – Он поймал ее руку и прижал к губам. – Но ты меня до чертиков напутала. Когда ты наконец заснула, у тебя в лице не было ни кровинки.

– Но ведь ты хотя бы мог лечь на свободную кровать наверху. Такер только пожал плечами: ему не хотелось говорить, что это был бы слишком большой соблазн. Когда он зашел проверить, как она – в четвертый или пятый раз за ночь, – то едва удержался, чтобы не забраться в ее постель. Просто чтобы держать ее в своих объятиях, прижимать к себе, довольствуясь сознанием, что она в безопасности.

– Иди ко мне, – произнес он неожиданно для самого себя. Кэролайн заколебалась, но потом поддалась искушению и свернулась клубочком рядом с ним. Она положила голову ему на плечо, а пес устроился у них в ногах.

– Я рада, что ты со мной.

– Я не был с тобой в самый нужный момент. Простить себе не могу, что так поздно прибежал тогда.

– Не казнись, Такер. Он поцеловал ее в голову.

– Но мне надо это высказать, Кэролайн. Я терзался почти всю ночь. Ведь это по моей вине он вышел на тебя. Это меня он хотел убить. Получается, что я вроде бы тобой заслонился.

Кэролайн положила руку ему на грудь и подумала, что, наверное, еще никогда не чувствовала себя так уютно и в такой безопасности.

– Знаешь, я тоже всегда думала, что во всем виновата. Наверное, это своеобразная форма эгоцентризма. Чувство вины – вообще опасная вещь; иногда оно приводит к тому, что приходится лечить расстроенные нервы.

– Но меня все это просто сразило! – Он прижал ее к себе еще теснее. – Когда я услышал выстрелы и понял, что не успею добежать… Я еще никогда в жизни так не пугался.

– А вот я пугалась очень часто. Но никогда еще не справлялась со своими страхами таким ужасным образом. Это в первый раз. – Она сжала руку в кулак и затем медленно его разжала. – Конечно, плохо, что все так обернулось, Такер, и, наверное, я никогда не забуду, с каким чувством нажала на курок. Но, знаешь, я поняла, что смогу жить с этим воспоминанием.

Он взглянул на пылинки, плясавшие в солнечном луче. Да, есть вещи, которые он тоже никогда не забудет. Например, тот безмолвный ужас, охвативший его, когда он бежал по вспаханному полю, а в голове отдавалось эхо выстрелов. И выражение лица Кэролайн, когда она прошла мимо него в дом с остекленевшим взглядом, неся на руках бесчувственное тело щенка.

– Кэролайн, я не герой и, бог свидетель, никогда не стремился быть героем. Но я сделаю все, чтобы ничего плохого с тобою больше не случилось.

Она улыбнулась и откинула голову, чтобы взглянуть на него.

– Если ты и не герой, то отважный и смелый честолюбец. Однако его глаза не улыбнулись ей в ответ, и, когда он дотронулся до ее подбородка, пальцы у него были очень напряженные.

– Ты мне нужна, – медленно произнес Такер, словно сам вникая в смысл сказанного. – Никто никогда не был мне так нужен, и это трудно осознать.

У Кэролайн перехватило дыхание – так бывало всегда, когда она выходила на сцену и на нее падал луч софита. В глазах у нее мелькнул страх, но она твердо выдержала его взгляд.

– Знаю, нам обоим нелегко придется. Такер покачал головой.

– Поразительно! Я по уши влюблен в женщину, которую еще ни разу не раздел. Стоит кому-нибудь об этом узнать, и моя репутация будет непоправимо испорчена.

– Но почему бы тебе не попытаться это сделать сейчас? Его пальцы застыли у нее на щеке.

– Что ты сказала?..

– Я сказала: почему бы тебе не попытаться это сделать сейчас? – И, глядя ему в глаза со страхом и сомнением, она запрокинула голову и сама поцеловала его.

Такеру вдруг показалось, что он растворяется в ней целиком.

Это тоже было совершенно новое ощущение: постепенное, прекрасное скольжение в блаженство. Он не почувствовал жаркого приступа похоти, которая так часто его посещала и так охотно им принималась. Вместо этого он испытывал медленное, тихое движение чувств, как бывает, когда небо светлеет перед восходом солнца.