Онлайн книга «Мертвый час»
Глава четвертая
– Ух ты! – восхитил Володю Увеселительный дворец. – Будто в воздухе парит, – воскликнула Таня. Дав детям полюбоваться, Сашенька продолжила экскурсию: – Расположив дворец на возвышенности, архитектор Шедель добился двух, казалось бы, взаимоисключающих эффектов. Он одновременно и воздушен, и монументален. – На самом деле дворец маленький, каких-то сто саженей в длину [52], – Нина на правах старожила дополняла Александру Ильиничну. Приехав в Ораниенбаум в самом начале вакаций [53], она успела облазить все окрестности, знала каждую тропинку и дорожку. – Сами измеряли? – уточнил у девушки Евгений. Нина нравилась ему больше и больше. Но вот беда – ответного интереса он не ощущал: ни тебе украдкой брошенных взглядов, ни невинного кокетства. Потому искал малейший предлог завязать разговор. – Кто б меня пустил? – буркнула в ответ барышня. – В книжке прочла. Хотя совсем не прочь прогуляться по колоннаде. – Девушка указала на пристроенные дугой к двухэтажному дворцу крылья, каждый из которых замыкался павильонами, и завистливо вздохнула. – Там сейчас прохладно. Жара мучила отдыхающих по-прежнему, зонтики и веера от нее не спасали. – А кто живет в павильонах? – спросил Евгений. – Понятия не имею, – пожала плечиками Нина. Сашенька пустилась в объяснения: – Один из них назван Церковным. Не сложно догадаться, что там устроена домовая церковь. Другой именуют Японским… – Потому что там живут японцы, – высказал догадку Володя. Все рассмеялись. – Нет, там живут служители: лакеи, горничные… – Ой! А что наверху? Смотрите, вертится! – воскликнул малыш. – Это флюгер, простейший прибор, показывающий направление ветра, – пояснила Сашенька и с ходу задала вопрос: – Видите цифры на нем? – Да, один, семь, пять и три, – перечислил Володя. – Что они означают? У кого какие предположения? Старшие дети промолчали, понимая, что вопрос к младшему. Но Володя, всегда соображавший быстро, на сей раз крепко задумался. – Ну же, Володечка, ведь просто, – поторопила его гувернантка Наталья Ивановна. – Понял, это задачка, – наконец изрек вундеркинд. – Надо между цифрами арифметические знаки расставить. – И гордо добавил: – Плюс, равно и опять плюс. – Балда, – обозвала младшего брата Татьяна. – Это год постройки. Одна тысяча семьсот пятьдесят третий. – А я думаю, Володя прав, – поспешил успокоить расстроившегося брата Евгений, а заодно снова попытался вывести на разговор свою обже [54]. – Меншиков умер в двадцать девятом. А вы, Нина, только что утверждали, что дворец построен при его жизни. Я не ослышался? – Да, дворец закончили при Меншикове. И канал тогда же вырыли. А вот павильоны пристроили позже. Прокатимся на шлюпке? 
На воде обдувал ветерок, сперва казавшийся приятным, однако к концу небольшого, в полверсты, путешествия всем пришлось из-за него укутаться в одеяла, предусмотрительно положенные на скамейки. – Однажды Петр решил посмотреть, что это за дворец строит в Ораниенбауме его любимец Алексашка, – рассказывала Сашенька историю канала, усевшись на носу шлюпки. – Известил того письмом, что через три дня приплывет из Петергофа. Светлейший, получив послание, перепугался. И в мыслях не имел, что государь вздумает именно приплыть, а не подъехать. Что делать? Думал светлейший, думал, да и придумал. Пригнал девять тысяч солдат, и они за трое суток вырыли канал, приблизив, так сказать, дворец к морю. Царь приплыл, сказал, что канал, конечно, знатный, да вот только чересчур коштоватый [55]. Зато ему понравился сад, хотя в те времена мраморных скульптур, как сейчас, не было, стояли раскрашенные в белую краску деревянные. Понравились Петру и фонтаны, которые, увы, уничтожили по приказу Екатерины Второй. Говорят, она их не любила… К сожалению, не сохранились и оранжереи, в которых к столу светлейшего выращивали заморские фрукты: ананасы, персики, абрикосы, ну и, конечно, померанцы. Какой без них Ораниенбаум? – А оранжереи зачем уничтожили? Екатерина Вторая не только фонтаны, но и фрукты не любила? – уточнила Татьяна. – Оранжерей она уже не застала. Когда Меншикова отправили в ссылку, парк с дворцом конфисковали в казну, и без хозяйского ока все здесь быстро «пришло во всеконечное разорение», – процитировала княгиня старинный документ. – Местные жители разобрали оранжереи себе на постройки. Разобрали и уникальную Турецкую баню, которую венчала круглая стеклянная крыша. Меншиков очень любил там мыться. Кстати, при дворе светлейшего за глаза обзывали «чистюлей». – Обзывали? – удивилась Татьяна. – Что плохого в гигиене? – По тогдашним представлениям мылся он чересчур часто – аж раз в месяц. – Раз в месяц? – воскликнула Нина, брезгливо поморщив носик. – Представляю, как от него воняло. – А как воняло от тех, кто обзывался? – тут же встрял Евгений. – Они мылись еще реже. – Вы шутите? – спросила Нина и, вот оно счастье, улыбнулась! – Нет, аристократы в те времена мылись редко, очень редко, некоторые всего один раз в жизни, при крещении. И, чтобы заглушить запах пота, каждый день выливали на себя флакон духов. – Думаю, не сильно помогало, – заметила Таня. – Ну а волосы? – к радости Жени, Нина впервые задала ему вопрос. – Их тоже не мыли? – А зачем? Мужчины носили парики. – А дамы? Они носили прически. Ну, судя по портретам. – Чтобы грязные волосы выглядели привлекательней, дамы присыпали их мукой. – Мукой? – прыснула Нина. Женя просиял: – Из-за нее в волосах заводились мыши. – Вы разыгрываете меня, Евгений? Боже! По имени назвала! – Что вы, Нина, не посмел бы. Скажу боле. Чтобы спасти прическу от грызунов, куаферы вплетали туда мышеловки. Сашенька и сама не знала, правду говорит сын или самозабвенно придумывает на ходу. Увы, увы, детали минувших эпох известны теперь лишь кропотливым исследователям. А ведь со времен Меншикова каких-то полтора столетия прошло. Неужели Сашенькины потомки будут удивляться керосиновой лампе и корсету, а значения обычных ныне слов: штрипки [56], серник [57], поставец [58] выяснять по словарям и мемуарам? |