Онлайн книга «Сломанная тень»
– Так ведь он авансик взял! Тысячу ассигнациями! А после свадьбы я ему еще пять обещала, если без брюха, а с брюхом – все пятнадцать! Лаевский вытаращился на тетку: – С каким брюхом? – Так ведь и Ольга на сносях! – выдохнула Ирина Лукинична. У Лаевского подкосились ноги, он рухнул на стул. – Господи! Что, тоже от Курицына? – От Кислицына… – машинально поправила Ирина Лукинична. – Тьфу, от какого Кислицына! От батюшки твоего! – Бог мой! В каком вертепе я живу! – снова схватился за голову Владимир. – Нельзя Матвея Никифоровича гнать! Все-таки тысячу взял! Обязан жениться! – Да замолчите вы! – зло оборвал ее племянник. – Курицына в нашем доме больше не будет! А на Змеевой… На Змеевой я сам женюсь! – Господи! – схватилась за сердце Ирина Лукинична. – Будьте вы все счастливы! – Лаевский плюнул на пол и направился к двери. – Все! Мне пора в путь! – Но зачем? Зачем тебе самому? – с мольбой протянула к нему руки тетка. – Мне без разницы на ком! – обернулся Лаевский. – Хоть дети будут не чужими! Лаевский растолкал лежебоку Тучина, чтобы проститься. – В присутствие? – Да! То есть нет! Уезжаю! – Вот как? – спросил сонный Александр. – Куда? Лаевский заколебался, сказать или не сказать, но, вспомнив вчерашний разговор, решил не открываться, вдруг Тучин Полине проболтается? Или Угарову, который по ней сохнет! – По служебной надобности! Но о том, что я уехал, никто в доме знать не должен! Тучин сел на постели и наконец-то разлепил глаза: – Надолго уезжаешь? – Дня на три-четыре! – Что ж! Счастливого пути! А как же убийца? – Какой убийца? – Ну, дама, письмо, ты забыл? Лаевский стукнул себя ладонью по лбу. Из-за событий сегодняшнего утра шантажистка выскочила у него из головы. – Да, забыл! – Владимир махнул рукой. – Ничего, подождет! – Убийца? – удивился Тучин. – Я приеду, и мы во всем разберемся! – твердо сказал Лаевский. – Четыре дня, говоришь? А вдруг за это время нашу дамочку зарежут? А? Шантажистка убийцу знает, вероятно, и он ее знает! – Как-нибудь обойдется! Сейчас это не главное! То есть не это главное! У меня дела! Важные государственные дела! – Тогда занимайся ими спокойно! Я и без тебя управляюсь! – Что? – Без тебя управлюсь! – Тучин встал. – Я тебе запрещаю! Ни в коем случае! Ты слышишь? – Слышу, слышу! – Не вздумай! Ты молод. Ты не знаешь Петербурга! Ты провинциал! Тебя легко обмануть, заманить в ловушку, обесчестить, убить! Слышишь? – Слышу, слышу! – Я могу надеяться на твое благоразумие? – Конечно! Надеяться можешь! – Полина Андреевна! Не плачьте! Вам вредно! – Но кто? Кто? – Кто-то из слуг! Мы их не замечаем, но у них тоже есть глаза и уши! – Я всегда была осторожна, пробиралась тайком, в темноте. Один раз чуть не упала! – Бедняжка! – Кислицын прижал к себе дрожавшую от возмущения и горя Полину. – А вы? Вы всегда запирали дверь? – Конечно! – Кислицын гладил ее по волосам. – Не плачьте! И простите, простите меня, Полина Андреевна! – Вас-то за что? Вы самый лучший, самый-самый дорогой человек на свете. – За то, что не могу пока вас отсюда увезти! Потерпите еще пару дней! Умоляю! Вот письмо! – Кислицын порылся в сюртуке и вытащил листок. – Вчера получил! От стряпчего! Пишет, что дело почти выиграно. Генерал-губернатор лично мое прошение прочитал! – Матвей Никифорович! Не корите себя! Вы, как и я, жертва жадных людей. Таких, как мой брат! Готовых за копейку растоптать собственную сестру! Я написала мужу… – Зачем? – испуганно спросил Кислицын. – Я не хочу ему зла, он ни в чем предо мной не виноват. Он тоже жертва Владимира! Когда в первую ночь я была разочарована… Вы понимаете, о чем я? – Да! – Юрий думал, что я знаю… Что я знаю о его содомии. Знаю, что наш брак – условность. А я была в неведении! Я умудрилась влюбиться в Юрия! После сватовства! Ой! Простите, Матвей! Я не хотела задеть ваших чувств! – Что вы? Я знал, что вы замужем… – Юрий красив, умен, образован, очень мил и приятен. – Вы его любите? – Я бы сказала, люблю как брата, только вот брата-то я как раз и не люблю! – Ваш брат – законченный негодяй! Он выдал вас замуж за содомита! Он ударил вас! Я… Я вызвал его на дуэль! – Нет! – Полина вскочила. – Он убьет вас! – Не убьет! Ваш брат – трус! Он отказался драться! – Слава богу! – Полина отшатнулась от Кислицына и перекрестилась. – Я не переживу вашей смерти! Наконец-то Никанорыч услышал знакомое слово. Господа все как сговорились, с утра меж собой изъясняются исключительно на французском. Притом на повышенных тонах. Дураку ясно: что-то случилось, а вот что? Языкам-то Никанорыч не обучен. А вот теперь стало понятно! Из-за Амура всполошились. Статуя так обзывается, что в гостиной водружена на постамент. Жирный карапуз с луком и стрелами, точь-в-точь Владимир Андреевич в младенчестве! Такой же был паскудник! Лука со стрелами ему, слава богу, не давали, так он железные шарики с кроватей скручивал и ими кидался. – Любимая! Вот и Кислицын тоже про Амура! Неужели заметили, что Митяй правое яйцо у статуи отломал? Полина с Кислицыным помолчали минуту, а потом снова на французском затараторили. Опять ничего не понять! – Но зачем вы писали Налединскому? А вдруг он помешает нашему бегству? – Нет! Будь Юрий здесь, мы вместе, втроем обязательно нашли бы выход! Как думаете, сколько времени письмо будет плыть до Лондона? Кислицын задумался: – Навигация уже закрыта. Верно, через Ригу пойдет. Месяц, не меньше. – Месяц туда, месяц обратно… – вздохнула Полина. – Через два месяца мое положение будет всем очевидно! – Не волнуйтесь! Через неделю, максимум через две я получу деньги из Костромы! Дело верное! – Да, да, – безнадежно сказала Полина. – А как получим деньги, сразу уедем! В Америку! Или в Австралию! Сменим имена, начнем жизнь заново. Только бы не сорвалось… – Думаете, без денег я не буду вас любить? |