Книга Война близко, страница 83 – E. V. Martinas

Прямо скажем, тётя Ронеса и дядя Эусебио не обрадовались таким обстоятельствам. Соседи смотрели на них косо: из жителей Ферлатиса ещё никто не попадал в тюрьму в столь раннем возрасте. Родственники принялись оправдываться. Они говорили всем, кто хотел их слушать, что племянник с раннего детства был отпетым негодяем, вором и обманщиком. Дядя Эусебио утверждал, что всегда видел в нём потенциального преступника: «Первый маленький срок – это только начало. Не удивлюсь, если рано или поздно его сошлют в Северную пустыню за преступление посерьёзнее». Тётка Ронеса ему неизменно поддакивала, да и двоюродные сёстры не остались в стороне и распускали о юном эльфе мерзкие слухи. Но злобными сплетнями родственники не ограничились. Они не стали терять времени и сделали племяннику куда более существенную пакость.

Второй неприятный сюрприз: дядя и тётя продали его дом, а точнее, дом его родителей. По закону он принадлежал сироте. Опекуны могли распоряжаться этим имуществом, но имели ограниченные права. Все 59 лет дядя Эусебио сдавал дом молодой супружеской паре. Сын кузнеца и дочь булочника поженились, но жить с родителями не захотели. Дом, принадлежавший Мауросу, их полностью устроил. Дядя Эусебио назначил разумную цену и все эти годы успешно клал деньги себе в карман. Согласно закону, всю оставшуюся от содержания ребёнка сумму он был обязан откладывать, а в 60 лет передать сироте в качестве начального капитала. Тут законодатели не учли один существенный момент: как точно проконтролировать расход денег на содержание несчастного малолетнего родственника? Тётя Ронеса посоветовала мужу этой лазейкой в законе воспользоваться. Они якобы ничего не накопили Мауросу для начала самостоятельной жизни. Эусебио и Ронеса очень переживали, что скоро лишатся этой части доходов, так как в 60 лет племянник потребует вернуть ему дом родителей. Но, на счастье, он угодил в тюрьму, что сделало их полноправными хозяевами дома на срок тюремного заключения сироты. Они не преминули воспользоваться юридическим казусом и поспешно продали дом молодой паре. Сын кузнеца и его жена несказанно обрадовались, приобретя отличный дом за полцены. Они, как и большинство в поселении, не одобрили поступок жадных опекунов. Но кто же откажется от собственной выгоды и такого заманчивого предложения? В итоге воспитание сироты для дяди Эусебио и тётки Ронесы оказалось весьма прибыльным дельцем.

Когда, отсидев три года в тюрьме, Маурос вернулся в Ферлатис и потребовал у родственников ключи от дома родителей, он услышал категорический отказ. На него с порога вылили ведро грязи, самых ужасных обвинений и оскорблений. Дядя Эусебио заявил: «Твой дом – тюрьма! У тебя на лбу написано "уголовник"! Вон отсюда! Не беспокой честных граждан!» Тётка Ронеса успела лишь противно поддакнуть, так как её супруг, увидев перекошенное от злобы лицо племянника, поспешил захлопнуть дверь. У несчастного Мауроса ещё долго стоял в ушах противный смех двоюродных сестёр Мариси и Пилли.

«Прибить их, что ли, всех? Тогда я точно обеспечу себя казённым жильём на оставшуюся жизнь», – в отчаянии подумал эльф, но от таких планов отказался. Он не был убийцей, как кричал его дядя. И он вспомнил, что за убийство более трёх эльфов полагается даже не пожизненная ссылка в Северную пустыню, а виселица.

Маурос обратился за советом к старейшине поселения. Карсий выслушал несчастного сироту, искренне посочувствовал горю, но был вынужден расстроить юного эльфа:

– Понимаешь, твои поганые родственники действовали строго по закону. Вот в чём закавыка. Теперь ни один суд не пересмотрит дело в твою пользу.

– Но это же несправедливо! – в сердцах воскликнул Маурос.

– Увы! Закон и справедливость часто являются диаметрально противоположными понятиями. Они несовершенны ровно в той степени, как и те, кто их составлял. В несправедливом мире – несправедливые законы, – философски пояснил Карсий.

– Мне от этой философии не легче, – сжимая в бессильной злобе кулаки, процедил эльф.

– Я тебя понимаю, – дружески погладил его по плечу старик.

– По их милости я остался на улице без средств к существованию. У меня нет ни положенных мне денег, ни дома! Что мне делать? – взмолился юноша.

– С домом я тебе помогу, – утешил его старейшина. – Недавно умерла Сузарра.

– Та, что жила напротив колдуна Хоруса? – уточнил эльф.

– Вообще-то у нас другой и не было. Так вот. Родных у неё нет. Дом три месяца пустует. Я могу отдать его тебе. Пока на время, а там решим, на каких условиях поселение передаст тебе его в собственность, – предложил Карсий.

– Уважаемый Карсий, вы мой спаситель! У меня хоть будет крыша над головой, – чуть не плача, поблагодарил его Маурос.

– Помогу, чем смогу. С работой определись сам.

– В рудокопы я не пойду ни за что на свете. Лучше помру с голоду на земле, чем под землёй из-за очередного обвала, – категорично заявил юный эльф.

– Так я и думал, – понимающе кивнул старик. – Хотя после твоих родителей и старшего горного мастера Белена в шахтах больше никто не погиб.

– Пусть так будет и дальше, но я туда не полезу! – упёрся сын Долорес.

– Хорошо-хорошо, не кипятись. По-моему, нашему булочнику нужен подмастерье. У него было три дочери, все вышли замуж и покинули родительский дом. Помогать некому. Они с женой уже в возрасте и с делами сами не справляются.

– Меня бы это устроило, – радостно кивнул Маурос.

– Главное, чтобы булочник согласился тебя принять. У него Виллан проработал пару месяцев. Так наш Марчи его выгнал с позором, обвинив в воровстве.

– И где теперь этот воришка? – полюбопытствовал юноша.

– Подался на заработки в Эль-Сиур, а там завербовался в королевскую гвардию. Больше его нигде не приняли, а там, говорят, его даже ценят, – поделился последними новостями старейшина Ферлатиса.

– Странно. Он ещё тот трус, – изумился эльф подобным вестям о друге детства. – Спасибо, Карсий. Завтра с утра я отправлюсь к Марчи.

– Пойдём вместе. Я замолвлю за тебя словечко, – решил поддержать его добрый старик. – Кстати, расскажи правду, за что ты отсидел три года в тюрьме?

– За собственную глупость! Даже вспоминать стыдно! Перебрал вина у тётушки Лурдес, сбился с дороги и угодил в болото. В последний момент спас меня досточтимый принц Бласко. Да правят он и его отец вечно! С пьяных глаз примерещились мне души умерших родителей. Я и сказал принцу, что это они заманили меня на болото.

– Да ты явно бредил! – не удержался Карсий.

– А кто спорит? Бредил, но в пьяном бреду упорствовал. Благородный принц, разумеется, осерчал на меня за оскорбление светлой памяти родителей и приговорил к трём годам тюрьмы и исправительных работ. Вот и вся история.

– Ты раскаялся? – с самым серьёзным видом спросил старейшина.

– На следующее же утро, как только протрезвел, – не моргнув и глазом, соврал эльф. – Но было поздно. Принц вынес справедливый приговор.

– Вино и глупость – худшие советчики. А тут каких только слухов не ходило. Говорили даже, что ты обругал самого короля Бартоло и полез драться со светлейшим принцем.