Книга Где бы ты ни был, страница 31 – Джеймс Ганн

– Было весьма занимательно, – ответил я.

Он улыбнулся, искренне и широко. Похоже, словесная эквилибристика его забавляла. Или он уже придумал, как решить мою судьбу.

– Уклончивый ответ. А между тем в обществе произошел раскол: старик и девочка против всех. Вопрос в том, какую позицию занимаете вы?

– Ту же, что и всегда.

– На чьей вы стороне? – вмешалась Катрин.

Я взглянул на нее и улыбнулся.

– Разумеется, на своей.

– Разумеется. – Соломон бросил недовольный взгляд на рыжеволосую и облокотился на пюпитр, нависая надо мной. – Однако, как бы то ни было, в ваших же интересах оказаться на стороне победителей. Не сочтите за пафос, но вынужден заметить, что все, кто не с нами, те против нас.

Я пожал плечами:

– Понимаю. Однако превосходство в количестве далеко не всегда означает превосходство в силе. Насколько я вижу, исход еще не предрешен.

Глаза Соломона вспыхнули.

– Судя по имени, вы принадлежите к числу ангелов, но все мы понимаем – это всего лишь личина. Я восхищен независимостью ваших суждений, и мне будет неимоверно жаль, если вы падете жертвой случайного удара. Впрочем, вы могли бы дать нам кое-что в знак расположения и доверия.

– Например?

Он сделал вид, что задумался.

– Например… ваше настоящее имя.

– Согласен. При условии, что вы ответите мне тем же. – Я обвел глазами их кружок. – Начиная с вас, Волхв.

– А вы умны, Габриэль, – засмеялся Соломон. – И дерзки к тому же. Надеюсь, вы выберете верную сторону. Будет жаль… расстаться с вами.

– Не беспокойтесь, – медленно произнес я. – Я всегда оказываюсь среди победителей.

Кивнув им всем, я быстро направился к выходу.

– Габриэль… – раздался у меня за спиной томный голос, когда я вышел за дверь.

По коже пробежали мурашки. Я замер и обернулся. Навстречу мне плыла Катрин Ля-Вуазен, похожая на носовую фигуру корабля.

– Габриэль, – повторила она, подойдя вплотную. – Вы меня заинтриговали. Есть в вас некая естественная мужественность.

Я хотел парировать чем-то про ее неестественную женственность, но затруднялся вдохнуть.

– Неужели это… ваш настоящий облик? – спросила она, прижимаясь еще ближе.

– Возможно, – еле выдавил я.

Два тарана были готовы буквально проломить мне грудную клетку.

– Вы мне нравитесь, Габриэль, – прошептала Ля-Вуазен и потянулась губами ко мне.

Ее губы напоминали двух красных извилистых змей, приготовившихся к броску. Они расплывались. Я поднял взгляд, и передо мной возникли темно-синие, бездонные, точно омуты, глаза.

Наши губы соприкоснулись с электрическим треском, и мы слились в поцелуе. Мои руки сами собой обхватили рыжеволосую за талию. Она положила мне ладонь на шею и запустила пальцы в волосы. Я почувствовал, что задыхаюсь.

Прошла, кажется, целая вечность, прежде чем она медленно отстранилась. Глаза у нее были сонно полуприкрыты. Я с трудом перевел дух и просипел:

– Что это было?

Ля-Вуазен уже удалялась по коридору. Замерев на мгновение, она оглянулась через плечо и сказала с легкой улыбкой:

– Репетиция.

Двери лифта раздвинулись перед ней. Войдя внутрь, она развернулась в мою сторону. Лицо у нее было торжествующее.

Ощущая острое желание помыться, я достал платок и принялся тщательно вытирать рот. Мимо с гнусными ухмылками прошла троица мужчин из свиты Соломона. Когда я закончил, они уже куда-то подевались, а платок весь оказался в оранжевых разводах.

Прошло еще несколько минут, однако Соломон так и не появился. Я осторожно заглянул в Хрустальный зал. Там было безлюдно и пусто – настолько, что ощущалось физически. Даже люстры больше не звенели.

Я прокрался через зал к двери в задней части сцены и, набравшись смелости, рванул ее на себя. Вопреки ожиданиям, за дверью скрывалась обыкновенная каморка, тоже пустая. Еще один проход вел из зала в большую кухню и зону подачи блюд, откуда вверх и вниз уходили ступеньки.

Я шагнул в каморку и аккуратно прикрыл дверь за собой. Соломон был слишком напыщенным, чтобы пользоваться лестницей для прислуги. С другой стороны, в главную дверь он тоже не выходил. Следовательно, либо он ушел сюда, либо… Впрочем, довольно строить догадки. Пора перехватывать инициативу и начинать свою игру.

Я огляделся. Соломон явно был здесь. Возможно, кто-то еще, но Соломон – точно. Однако, кроме пустой вешалки, в каморке ничего не оказалось. Я немного сдвинул вешалку и заметил на полу прямоугольный обрывок бумаги. Подобрал, перевернул: обратный билет до Вашингтона с позавчерашней датой.

Может, его, а может, и нет. Пожав плечами, я сунул билет в карман. Тщательно обшарил помещение, но это оказалось пустой тратой сил и времени. Вернувшись в Хрустальный зал, я обошел сцену и приметил под черным задником желтый уголок: рукопись в переплете из манильской пеньки. Все семьдесят пять страниц были исписаны аккуратным, убористым почерком. Текст почти целиком состоял из формул.

Некоторые из них казались смутно знакомыми. Вспомнились понятия «производная» и «предел функции». К сожалению, высшую математику я проходил давно и не сказать чтобы хорошо ее понимал. Как бы то ни было, рукопись явно принадлежала Уриэлю.

Ни под сценой, ни в зале больше ничего не нашлось. Я взял книгу под мышку, вышел в коридор и вызвал лифт. Он ехал долго, минут десять, но еще раз идти по лестнице я решился бы, пожалуй, очень не скоро. Спустившись в вестибюль, я попросил себе номер. Соломон запомнил меня, так что убегать бесполезно. Да и не хочется. Настало время понять, что за игру тут затеяли и какие у нее правила.

Чарли закончил смену, и за стойкой стоял услужливый молодой портье.

– Слушай. – Я как бы невзначай наклонился к нему. – А к вам не заселялась девушка? Ее Ариэль зовут.

– Ариэль?..

– Черт, а фамилию-то забыл спросить. – Я заговорщицки ухмыльнулся, мол, ну, ты понимаешь.

Он порылся в картотеке.

– Сегодня такой не было.

– Ладно. – Я вздохнул и попробовал снова: – А что насчет старины Уриэля?

Услужливость как рукой сняло.

– Какого еще Уриэля? Ариэль, Уриэль… Это что, розыгрыш?

– Нет, нет, – уступил я и предпринял последнюю отчаянную попытку: – Тогда, может быть, вы помните милую старушку по имени миссис Пибоди?

Он не ответил и с выражением глубокого презрения отвернулся.

Я поплелся к лифту, чувствуя себя так, как будто сел за покерный стол, а у всех игроков, кроме меня, на руках сплошные джокеры. Поднялся на седьмой этаж и пошел к своему номеру. Открыл дверь, шагнул внутрь – и полетел в черную бездну, все ниже, ниже, ниже…